Эллис Питерс - Воробей под святой кровлей

— Кроме двери, там нет другого выхода, разве что прорубить стену. Да только ему от этого никакой пользы не будет. А раз он так хвастается своим ножом, то думаю, у него нет другого оружия. Да и что может носить при себе простой работник, кроме ножа, который служит ему на все случаи жизни.

— У нас есть лучники, — задумчиво сказал Хью. — Сейчас, правда, темно и не видно цели. Подождем! Нам некуда торопиться. Они у нас надежно в руках, так что мы, в отличие от них, можем подождать. Нам незачем их раздражать, чтобы не доводить до отчаянного шага.

— Но ведь у них Раннильт, они грозятся ее убить, — прошептал за плечом брата Кадфаэля дрожащий Лиливин.

— Они используют ее, чтобы торговаться с нами, — ответил ему Хью. — Поэтому тем более будут ее беречь до последней возможности, а я уж постараюсь не доводить их до крайности. Потерпи немножко, и посмотрим, кто кого пересидит или переговорит. А ты, Алчер, выбери удобную позицию, откуда лучше всего видно окно сеновала, не спускай с него глаз и держи наготове стрелу на самый худший случай. А я постараюсь удержать этого парня в оконном проеме.

Окно сеновала, перед которым стоял на коленях Йестин, наблюдая за тем, что делается внизу, едва выделялось черным пятном на фоне темной бревенчатой стены и синеющего неба. Но так же как и дверь, окно выходило на восток и через несколько часов, едва только займется заря, должно было оказаться на самом свету.

— Не стрелять без моего приказа! Посмотрим сначала, чего мы добьемся терпением.

Один, без сопровождения, Хью Берингар двинулся вперед, не спуская внимательного взгляда с темного прямоугольника; подойдя к конюшне шагов на двадцать, он остановился. Сзади, затаив дыхание, сидел в кустах Лиливин; почувствовав, как дрожит его тело, точно у гончей на сворке, Кадфаэль из предосторожности положил ему руку на плечо, чтобы тот не вырвался, как пес за дичью. Но напрасно он беспокоился. Лиливин повернул к нему побледневшее лицо и, с трудом пересилив судорожное напряжение, успокоительно кивнул головой.

— Я знаю! Я верю ему! Должен верить! Он знает свое дело.

За спиной у них, не находя себе покоя, мучился и топтался под деревом Уолтер Аурифабер, кусая ногти и терзаясь из-за своей пропажи; ни с кем не разговаривая, он тихонько бормотал плачущим голосом себе под нос, не то шепча молитву, не то сыпя проклятиями. По крайней мере, не все еще было потеряно. Злодеям не удалось сбежать, и теперь надо было только не дать им вырваться и удрать на запад.

— Йестин! — позвал Хью, пристально глядя наверх. — Это я, Хью Берингар, помощник шерифа. Ты знаешь меня, знаешь, зачем я пришел, кому, как не тебе, понимать, что я пришел выполнить свой долг. Мои люди окружили вас со всех сторон, вам некуда бежать. Будь благоразумен, спускайся вниз и отдайся — вернее, оба отдайтесь — в мои руки, чтобы не натворить новых бед и преступлений, а там посмотрим, может быть, благоразумным поведением ты заслужишь себе снисхождение. Это для тебя лучший выход. Теперь ты знаешь, так что думай.

— Нет, — грубым голосом отозвался Йестин. — Не для того мы так далеко зашли, чтобы смирно пойти на суд и расправу. Сказал же я, что мы держим тут девчонку Раннильт. Если кто-нибудь из твоих людей посмеет приблизиться к двери, то, клянусь тебе, я ее убью. Вели им не подходить. Мое слово твердое.

— Ты видишь хотя бы одного человека, кроме меня, на расстоянии в пятьдесят шагов? — Голос Хью Берингара звучал спокойно, сдержанно и ясно. — Ты говоришь, у тебя в руках эта девушка и ты можешь поступить с ней, как тебе заблагорассудится. Разве у тебя с ней какие-то счеты? Что ты заработаешь, если расправишься с ней, кроме горяченького места в аду? Я еще понимаю, если бы ты меня ухватил за глотку, тогда бы ты что-то выиграл! Но какая тебе корысть перерезать ей горло? Много в этом радости? Да и не к лицу тебе такое, насколько я тебя знаю.. Сейчас ты еще не проливал ничьей крови, зачем же теперь пачкать руки?

— Можешь говорить сладкие речи, сколько тебе угодно! — с горечью крикнул в ответ Йестин. — Но у нас все поставлено на кон, и мы не видим, что может нам помешать применить то оружие, какое у нас есть под рукой. Говорю тебе, если ты еще будешь настаивать на своем, я убью ее, а если вы ворветесь сюда силой, я тоже буду убивать и, прежде чем умереть, перебью столько народу, сколько сумею! Но если ты согласен разумно договориться, по-доброму, может быть, ты и получишь девчонку целой и невредимой… за известную цену!

— Назови свою цену! — сказал Хью.