Татьяна Молчанова - Дело о таинственном наследстве

– Состояние моего коллеги могло явиться следствием сильнейшего и мгновенного нервного сотрясения, срыва. Трудно сейчас прогнозировать последствия. Я увезу его в свою клинику. Требуется ежеминутный контроль. К сожалению, срывы такого типа могут кончаться довольно-таки скорой смертью или самоубийством пациента. Если пойдет все благоприятно, возможно, он будет в состоянии вспомнить, что случилось, и вразумительно нам об этом поведать. Сейчас-то он не просто так княжне подарок сделал – это весьма обнадеживает…

И, сев в коляску, коротко приподнял в знак прощания черную шляпу.

– Что же нам теперь делать? – под стук колес удаляющейся коляски растерянно спросил тайный советник, которому граф вкратце пересказал происшедшее ночью, пока доктор осматривал своего несчастного коллегу.

– Думаю, что пора сюда вернуть Аркадия Арсеньевича! – ответил граф, наблюдая, как Наталья все еще дрожащими руками развязывает синего бархата мешочек. Узел, наконец, поддался, и на Наташину ладошку выкатился…

– Вот тебе и на! – не удержался Вася.

– Что за загадка опять! – крякнул тайный советник.

На Наташиной ладошке, хмурясь от серого цвета утра, лежал бриллиант – близнец найденных в подвале камней.

Наташа, беспомощная сейчас в своих умственных способностях, взглянула на графа. Тот накрыл своими теплыми ладонями ее руки и успокаивающе сказал:

– Это уже не загадка. Это как раз понятно. Но давайте уже позже. Всем надо отдохнуть и действительно вызвать сюда следователя.

Наташа лежала в своей кровати, наблюдая за хмурым рассветом. Тело было будто не ее – тяжелое, еще скованное ночным страхом. Оно молило об отдыхе, глаза закрывались сами собой, но, на мгновение проваливаясь в сон, Наташа тут же вздрагивала и просыпалась с колотящимся сердцем и нехорошими мурашками в груди. Лицо доктора вставало перед глазами, и она ничего не могла с этим видением поделать. Она винила себя за всю эту затею с расследованием, так страшно закончившимся. Что она хотела доказать? Кому? Хотя зачем она так себя… Ведь граф мог погибнуть. Мог… Но и Никольского было невыносимо жалко. Наташа заплакала, и глазам стало очень больно – слезы жгли усталые бессонные веки. Плакала она долго, уже без мыслей, очищаясь, успокаиваясь, затихая, свернувшись комочком под одеялом, и вот уже спала, вконец уставшая, опустошенная и успокоенная этими слезами, еще долго блестевшими на ее щеках.

Проснулась далеко за полдень, и только спустилась в столовую, как была встречена крайне возбужденным Николаем Никитичем, который, узнав от тайного советника о событиях странной сегодняшней ночи и частично об Наташином в ней участии, рассердился не на шутку и даже немного покричал… О том, что Наташа предосудительным своим поведением отнюдь не украшает их княжескую фамилию и дает повод ко всяким пересудам. Когда аристократическая часть гнева изошла, Николай Никитич озаботился уже по части родительской:

– Девочка моя, это же было очень опасно, куда только граф смотрел! В каком-то подвале, ночью, с оружием, ну что ты за суматошная такая у меня…

– Папа, простите мое непослушание, я и сама уже себя корю, но как бы иначе это все развязалось? Ведь страшные вещи случились, и Сашина жизнь была в опасности. Значит, так надо было, папочка! Не вините меня, не ругайте, я и так сама не своя, тяжко, папа, тяжко!

Наташа умоляюще смотрела на отца, тот помолчал, вздохнул, подошел и обнял ее.

– Ладно, ладно, Наташенька, все, – прошептал он, похлопывая ее по спине. – Надеюсь, на этом все и закончится. Но как страшно, как непонятно. Мой бедный друг, что стало с его разумом, что он наделал? Наташенька, это так тяжело. Он же совсем не был похож на человека, который свершил, свершил… – Николай Никитич никак не мог выговорить это страшное слово и решил пропустить его. – Я никогда не смогу теперь спать спокойно. Ведь я знал его пятнадцать лет. Что же с человеками происходит, если возможно такое…

Наташа обхватила отца за шею, и они постояли так в немом горе, поддерживая друг друга.

– Папа, граф должен следователя вернуть, и нам нужно будет рассказать ему про все, что с его отъезда произошло. Мне нужно подготовиться, я уеду сейчас, ты без меня обедай, и обещаю тебе, что на этом уже все, совсем все. Передадим Аркадию Арсеньевичу и… Папа, давай уедем? Мы хотели в Москву, давай пораньше, а?