Сергей Переслегин - Вторая Мировая война между Реальностями

[70] Основной резерв ОКХ, введенный в боевую линию во время Смоленского сражения. Не следует переоценивать возможности 2-й армии: она была слаба численно, малоподвижна и отставала по уровню боеспособности от остальных армий Восточного фронта.

[71] Через двадцать четыре года А. Еременко напишет в своих мемуарах: «Как видно из этих переговоров, Ставка не знала об обстановке на фронтах и предприняла расформирование Центрального фронта, оборонявшего тот участок, на который противник переносил направление главного удара. Мы согласились со всеми предложениями Ставки, хотя управление 21-й армией было крайне затруднено ввиду ее большой удаленности».

[72] Смена командования продолжалась несколько дней. 1 июля начальником штаба фронта был назначен Н. Ватутин, членом Военного совета В. Богаткин. Ф. Кузнецов сдал дела вечером 3 июля, П. Собенников подписывает приказы с утра 4 июля. 8-ю армию от него принял Ф. Иванов, будет руководить ей следующие четыре недели. (Всего за период июнь 1941 г. – апрель 1942 г. в 8-й армии сменится девять человек командующих – своеобразный рекорд.)

[73] 1 В оправдание решения фон Лееба ссылаются, обычно, на значение Таллинна как передовой базы Балтийского флота. Но этот Флот ничем не мешал ни группе армий «Север», ни плану «Барбаросса». К середине июля он находился под постоянным наблюдением с воздуха и к тому же был практически блокирован активными минными постановками. В рамках логики, заложенной в развертывание «Барбаросса», немцам было желательно, чтобы советские корабли оставались в Таллинне как можно дольше. Этого было легко достичь, просто оставив Таллинн в покое.

Конечно, при стремительном продвижении группы армий «Север» на восток, 8-я армия, остающаяся в Эстонии, приобрела бы все выгоды удаленной фланговой позиции. Поэтому отвлечение каких-то сил на ее блокаду было неизбежно. Но «какие-то силы» – это все-таки не три корпуса с усилением!

Состояние 8-й армии не являлось для немцев секретом. Конечно, на Таллиннском плацдарме она могла быть усилена, но не радикально. Свободных сил на северо-западе у советского командования практически не оставалось. Да и доставка их в Таллинн сопряжена со значительными трудностями и потерей времени. В этих условиях фон Лееб имел все основания надеяться, что в том маловероятном случае, если советские войска все-таки перейдут в наступление с Таллиннского плацдарма, когда основные силы группы армий выдвинутся к востоку от Чудского озера, оставленные в Прибалтике обсервационные части (скажем, 58-я и 291 -я дивизия) «выкрутятся» своими силами. Риск такого решения неизмеримо меньше того, на который пошел Гудериан, поворачивая свою танковую группу на Ромны.

[74] За срыв наступления под Старой Руссой П. Собенников был снят с должности командующего фронтом. Его сменил генерал-лейтенант Курочкин.

[75] Очень трудно ответить на вопрос о законности этих бомбардировок. С одной стороны, Финляндия в тот момент войну Советскому Союзу не объявила. С другой, о нейтралитете она также не заявила, да и не могла: на финской территории располагались немецкие войска, базировался 5-й воздушный флот Германии. Некоторые финские части были непосредственно подчинены немецкому военачальнику – командующему армией «Норвегия» Н. Фанкельхорсту. Участие Финляндии в войне рассматривалось в плане «Барбаросса» как непреложный факт. В подобной ситуации советское правительство не могло признать Финляндию невоюющим государством. Другой вопрос, было ли это поводом бомбить Хельсинки (опять-таки без формального объявления войны)?

[76] Начиная с 12 августа 1941 года и до конца войны, Советский Союз непрерывно получал через Мурманск военное снаряжение. Арктические конвои доставили в СССР 4 миллиона тонн грузов, в том числе более 7 000 самолетов, 5 000 танков, значительное количество грузовиков.

В советское время было принято преуменьшать значение ленд-лиза, сейчас его часто преувеличивают, но, во всяком случае, захват Мурманска или любого пункта на Кировской железной дороге стоил бы СССР сразу 4% совокупного военного производства. Но, может быть, более существенно то, что через Мурманск страна получала остродефицитные ресурсы, такие как каучук, алюминий, нефть, медикаменты, в том числе антибиотики, которые Советский Союз тогда практически не производил.

С течением войны значение Мурманска уменьшалось: заработали лини снабжения через Иран и через Аляску – Чукотку. Но в 1941-1942 году альтернативы «полярным конвоям» не было. Считается, что в случае потери Мурманска линию снабжения удалось бы «переключить» на Архангельск. Но, во-первых, этот порт зимой замерзает, во-вторых, его мощности просто не хватило бы для обслуживания таких грузопотоков, которые шли в СССР северными трассами. Наконец, захватив Мурманск, немцы получали в свое распоряжение базу Полярного, что означало уничтожение «де факто» Северного флота, корабли которого были бы принуждены покинуть ТВД. (Ни Архангельск, ни Диксон для базирования военных судов не предназначались.) В этом случае немцы несомненно смогли бы контролировать горло Белого моря.