Дмитрий Леонтьев - Собор под звездами

На открытие собора он подарил яшмовые сосуды в золотой оправе и яшмовую дарохранительницу в виде точной копии собора, с колонами из розового агата. Приобрел множество икон лучших иконописцев. Сам участвовал в отборе священнослужителей для храма своего полка… Да, этот собор обязан ему не меньше, чем Стасову….

Позже в соборе появились колокола легендарной ныне фирмы Оловянишниковых. О колокольном литье, его сложностях и трудоемкости можно говорить долго. Но русские колокола не зря славились на весь мир.

(Рисунок с изображением отливки колоколов на заводе Оловянишниковых.)

В Бельгии их колокола ныне считаются «национальным достоянием». В России не было губернии, где бы не звучали их «голоса». Один из самых больших и сложно изготовленных колоколов создали специально для Троицкого собора. Само предприятие купцов находилось в Ярославле, но большие колокола старались отливать поближе к «точке назначения», что бы избежать проблем с доставкой. Колокол для Троицкого собора Оловянишниковы изготовляли на Валдае, на заводе Усачева. С его доставкой связана забавная история, вот что мне удалось найти в воспоминаниях одного из Оловянишниковых:

«В городе Валдае отлит был колокол в 2000 пудов для Петербургского Троицкого собора, что в Измайловском полку. Чтобы доставить этот колокол на место, требовалось, по расчетам инженеров, восемьдесят лошадей. Это загородило бы все шоссе и стоило бы дорого.

К Алексею Николаевичу Оленину, бывшему членом при построении собора, явился валдайский мещанин и объявил, что он привезет колокол на шести или даже на четырех лошадях.

— Каким манером? — спросил его Алексей Николаевич.

— Это секрет, если я его скажу, то и всякий привезет.

— Будь уверен, что я твоего секрета никому не открою.

— Я сделаю в величину колокола четыре обода, — объявил мещанин, — в боковых ободах сделаю оси, обошью досками и покачу его так, что не только не испорчу дорогу, а еще укатаю шоссе.

После доклада об этом государю, Алексей Николаевич снабдил подрядчика задатком и формальным предписанием. Колокол привезен был из Валдая в Петербург благополучно. Мещанин получил 5000 рублей и золотую медаль на аннинской ленте.»

Большевики просто сбросили колокола вниз и отправили на переплавку. Самих колокольных мастеров гноили в «Бутырке», ссылали в Казахстан. Некоторым удалось эмигрировать в Аргентину, во Францию и Бельгию. Те, кто остался в России не мог дать детям нормального образования: в школах был запрет на продолжение обучения в старших классах «лиц непролетарского происхождения» …

Забавно, что красивейший «Марш Измайловского полка» большевики все же сохранили, правда, не вдаваясь в подробности — откуда взялась эта бравая мелодия, без которой и поныне не обходится ни один парад на Красной площади. (Сегодня вы без труда можете найти его в интернете).

Так же в соборе находилось уникальное паникадило, изготовленное самой известной ювелирной фирмой того времени — компанией «Никольс и Плинке». («Паникадило», в переводе с греческого — «состоящее из множества светильников». Символизирует собой весь мир, Вселенную. Зажжённое паникадило — символ участие всех православных людей в торжестве). Весило оно 300 пудов и обошлось собору в девять тысяч рублей серебром на церковный счет. (Это стоимость многоквартирного дома в Петербурге того времени.) Отливали его на бронзолитейном заводе Я. Кохуна, том же заводе, что изготовлял памятник Екатерине Великой в Петербурге, Пушкину в Москве и «Тысячелетие Руси» в Великом Новгороде. Именно это паникадило планировали везти в Париж на всемирную выставку, как «альтернативу» Эйфелевой башни, но возникли проблемы с транспортировкой — оно было слишком огромно. Люстры «Николса и Плинке» до сих пор украшают некоторые залы Эрмитажа. Большевики же просто сбросили этот шедевр на пол и пустили на переплавку, так же, как и уникальные колокола. Сейчас больше знают фирму «Фаберже», и уже только специалисты помнят о ее прославленном предшественнике (кстати, любимой фирме Пушкина), хотя те же ордена, выпускаемые «Николсом и Плинке» до сих пор стоят значительно дороже своих аналогов, а серебряные статуэтки животных ценятся не меньше «Фаберже». Что бы хоть приблизительно представлять какой красоты было это произведение искусства, приведу фотографию светильников из зала Эрмитаже, созданную теми же мастерами «Никольс и Плинке» в то же время (Николай Первый украсил этими светильниками несколько залов Эрмитажа)