Гийом Прево - Семь преступлений в Риме

На листе бумаги я написал имена жертв, даты их смерти и условия, при которых они были убиты, а также их характерные признаки и возможные причины убийств.

У меня получилось примерно следующее:

«Джакопо Верде

— 20 декабря 1514-го.

— Колонна Марка Аврелия. Обезглавлен. Отравлен?

— 19 лет, родом из Авеццано, снимал комнату в доме на улице Сола, посещал таверну «Волчья голова», протеже Джульетты Гирарди. Обнажен, меч в спине, голова с повязкой на глазах в колонне Траяна (найдена 26-го). На содержании у влиятельного мужчины? Преступник в маске удода.

— Возможная причина: греховное поведение? Убийца: клиент?

Джульетта Гирарди

— Между 20 и 26 декабря 1514-го.

— Обезглавлена в своем доме в квартале Святой Цецилии.

— Около 70 лет. Сводница Джакопо Верде, мать обжигальщика. Обнажена. Раковина мидии, нож. Голова — в колонне Траяна (найдена 26-го).

— Возможная причина: греховное поведение?

Джентиле Зара

— 25 декабря 1514-го.

— Отравлен (аконит?), умер на Форуме.

— Около 70 лет. Ростовщик. Обнажен, привязан к лестнице, руки связаны за спиной.

— Возможная причина: греховное поведение?

Мартин д'Алеманио

— 9 января 1515-го.

— Убит стрелой в отхожем месте в своем саду. Сперва отравлен?

— Возможная причина: автор гравюр Босха?»

Сделав это, я записал, чем еще проявил себя убийца:

«20 декабря, надпись в колонне Марка Аврелия

— «Eum qui peccat…», продолженная 26 декабря: «Deus castigat».

— Наказание грешников?

22 декабря, записка у суперинтенданта

— Текст печатный (найти печатника), упоминает о Джакопо Верде и улице Сола.

— К чему эти сведения о жертве?

9 января, послание на Пасквино

— Текст печатный (найти печатника), ссылка на грешников, на невиновного, на удода. Вероятный намек на Святой Лик. Ван Акен (= Иероним Босх).

— Позволил найти гравюру Босха. Зачем?»

Я и так и сяк переставлял эти элементы. Складывая их и вычитая, я пришел к четырем следующим предположениям:

«Во-первых, уверен в одном: убийца взял за образец гравюру Босха. Следовательно, собирается совершить еще три убийства.

Во-вторых, если исключить следы, связанные с гравюрой (отрубленные головы, маска удода, стрела в сердце и т.д.), других следов преступления остается мало: грех — античные места — яд — возраст трех из четырех жертв.

В-третьих, убийца является и похитителем реликвии (см. послание на Пасквино). Если речь идет именно о Святом Лике (уточнить), последний никак не просматривается в гравюре. Тогда какое отношение это имеет к злодеяниям? Грех? Религия?

В-четвертых, к чему преступнику заявлять о себе? Только из тщеславия? Или же он и в самом деле к кому-нибудь обращается (предостережение, угроза…)? К папе (см. предположение 3)?»

Я уже закончил писать, когда в дверь постучался Балтазар. Я надел плащ, капор и мы вместе отправились в направлении Пантеона к супруге гравера.

Горестная тишина царила в доме д'Алеманио. Близкие и друзья — среди них был и помощник гравера — стояли в коридоре, ожидая, когда их допустят в комнату покойника. Мы присоединились к ним. Слышались всхлипывания, вздохи, недоуменные перешептывания.

Мартин возлежал на своей кровати в черной одежде, руки его, скрещенные на груди, сжимали четки, лицо было серо-восковым. Не видно было ни раны, ни следов насилия. Старик как старик, которого покинула жизнь.

Мне позволили встретиться с вдовой.

Как и накануне, она лежала в постели, вот только глаза были совсем печальными, а лицо — утомленным. Она, без сомнения, рассчитывала на мой приход, так как тотчас же удалила всех своих кузин, едва я вошел, и указала мне на скамеечку подле балдахина. Голос ее был слабым:

— Вот вы и вернулись, молодой Синибальди.

— Хотелось бы вам сказать, синьора д'Алеманио, как я зол на себя за то, что не смог помешать…

— Не вините себя, мой мальчик. Никто не мог бы сделать больше, чем вы… Не уверена, что все это поразило меня. А впрочем, я скоро встречусь с Мартином.

— Момент выбран неудачный, я знаю. Однако мне нужно задать вам несколько вопросов.

— Я готова отвечать. У одних грех в крови, другие стремятся бороться с ним. Вы — из последних, как и ваш отец.

— Спасибо.

— Я вспоминаю одну его мысль, которую он высказал мне однажды. По поводу сына Розины… Вы знаете… Баригель утверждал, что нет большой разницы между злодеем и его преследователем. Второй, говорил он, с тем большим остервенением преследует зло, потому что, возможно, желает быть первым среди первых. Вы тоже так считаете, молодой Синибальди?