Мередит Митчелл: Проклятье горничных

«Ее детская влюбленность прошла, теперь она будет относиться к нему как к другу детства, и это самое лучшее, чем могли закончиться их отношения», – думала Эмили, даже не стараясь прислушиваться к словам викария.

Накануне она уснула поздно, но сегодня чувствовала себя вполне бодрой. Миссис Даррем всегда была готова устроить неожиданное празднество в Гренвилл-холле и сожалела о том, что ее умение так редко бывает востребовано. Она не призналась миледи, что уже начала кое-какие приготовления, подозревая, что мистер Говард со дня на день заключит помолвку, так что в кладовой достаточно продуктов, а серебро заново начищено.

За ужином Эмили тормошила Генри до тех пор, пока он не припомнил хотя бы половину тех слов, что говорил Сьюзен, и даже лорд Гренвилл не торопился на этот раз выручить кузена.

А потом леди Гренвилл тщательно записывала свои впечатления в дневник. Она думала, еще много раз будет перечитывать записи о последних двух днях и постарается как можно реже возвращаться к описаниям печальных событий последних двух месяцев, заполнивших немало страниц. Но, как известно, провидение часто одним жестом способно разрушить самые, казалось бы, основательные планы.

На службе присутствовало немало слуг, в том числе и из отдаленных поместий, которым их господа по случаю приятного события позволили поехать в церковь. Среди них была и Энн в новой шляпке и перчатках, подаренных ей леди Кэролайн за усердные труды в Брайтоне.

По окончании службы на церковном дворе было не протолкнуться. Леди и джентльмены не спешили разъезжаться, понимая, что лорд и леди Гренвилл вместе с мистером Говардом должны вернуться домой, прежде чем к ним пожалуют гости.

Когда двор опустел наполовину, слуги, ожидающие, пока светское общество разъедется, могли уже направляться к оставленным за кладбищенской стеной повозкам и даже каретам, предоставленным им добрыми господами.

Энн поболтала с другими горничными и собиралась уже выйти за ворота, чтобы обойти церковь и найти карету мистера Пейтона, в которой приехала вместе с его камердинером и новой горничной миссис Пейтон, когда ее окликнули:

– Вы уже вернулись, Энн!

– Да, сэр.

– Надеюсь, ваша матушка в добром здравии?

– Матушка? – Энн непонимающе посмотрела на джентльмена.

– Я слышал, ваша матушка заболела, и вы поехали навестить ее.

– Ах, да-да, конечно! – И как она могла забыть, что леди Гренвилл придумала эту историю, чтобы прислуга ее семьи не стала предметом пересудов. – Да, она уже чувствует себя довольно хорошо.

– Рад слышать это. Вы идете к карете?

– Благодарю вас, сэр. Да, пора возвращаться домой.

– Мы можем пройти через кладбище по тропинке, ведущей в обход церкви, с той стороны есть калитка. Посмотрите, в воротах собралась настоящая толпа.

– Вы правы, сэр, так будет гораздо лучше, я и не знала, что в той стороне есть калитка, – Энн и сама была рада оказаться подальше от любопытных слуг. Подумать только, она едва не нарушила обещание, данное леди Гренвилл! Хорошо еще, что собеседник не обратил внимания на ее неуверенный тон.

– Ну так пойдемте. Мой экипаж тоже остался где-то там, кучеру не удалось подъехать ближе, обе улицы перед церковью были заставлены каретами.

Мужчина и девушка, польщенная вниманием джентльмена, неторопливо направились между могильных плит к калитке, ведущей на боковую улицу.

– Посмотрите, какое любопытное надгробие. – Неожиданно спутник Энн замедлил шаг. – Сколько раз я ходил по этой дорожке и ни разу не замечал надписи.

Из вежливости Энн тоже остановилась. По правде говоря, она не заметила ничего необычного, просто плита, слова на которой частично скрыты тонким слоем мха. Очевидно, за этой могилой давно никто не ухаживал.

– Вы не поможете мне немного отчистить мох, чтобы я мог прочесть надпись целиком. Эта эпитафия что-то напоминает мне, возможно, я вспомню, из какого это стиха.

Энн не могла отказать, хотя и подумала, что причуды джентльменов порой превосходят капризы леди.

Она сняла перчатку с правой руки, чтобы не испачкать хорошую желтую кожу, и наклонилась к плите. Когда жесткие пальцы сомкнулись на ее шее, она упала на колени, невольно выставив руки вперед. Мысль о том, что она все же испортит перчатки, еще успела промелькнуть в ее голове, перед тем как все вокруг стало темным и пустым.

– Конечно же, ты солгала о своей матери, – заметил джентльмен, выпрямляясь. – Подумать только, ею оказалась последняя! Столько сил потрачено напрасно! Узнать бы теперь, кому она успела рассказать о том, что подслушала в тот вечер, откуда нам ждать беды? И зачем она вернулась, шантажировать меня?