Линдси Фэй - Злые боги Нью-Йорка

– Подождите.

– Я говорил нью-йоркцам, что до такого мы никогда не докатимся. Вы сделали меня лжецом, и…

– Мистер Уайлд, сядьте .

Мэтселл говорил негромко, но с властностью, насквозь пробившей мне голову. Потом посмотрел на меня, подняв бровь. Не знаю, почему, но я сел. Этот огромный, полный достоинства, свиноподобный человек, лицо которого прорезали, как железнодорожные пути, морщины, собирался мне что-то сказать. В зависимости от того, что он мне скажет, я решу, что ему ответить.

– Я пришел к выводу, мистер Уайлд. – Джордж Вашингтон Мэтселл нарочито положил перо рядом с листом бумаги. – Думаю, его содержание вас удивит. Знаете, что я пишу?

– Откуда мне знать?

Едва заметный намек на улыбку, но ее тут же унесло ветром в Баттери.

– Я пишу лексикон. Вам известно, что это такое?

– Словарь, – отрезал я. – Всего час назад я помогал спасти человека, которого собирались сжечь на костре, и все из-за безумного письма про двадцать мертвых птенчиков, которые теперь останутся неотомщенными. А вы рассказываете мне, что пишете словарь.

Шэф Мэтселл улыбнулся и стукнул гусиным пером по губам. Только раз.

– Такой большой город вмещает все виды людей. К сожалению, именно те, кто меньше всего уважает закон и порядок, создали свой особый язык, истоки которого теряются в тумане британской истории. То, что вы видите перед собой, – зачатки лексикона брызгального наречия. Если хотите, бандитский лексикон.

– Вряд ли вам понадобится моя помощь, вы слишком основательно знаете образ действий жуликов.

Он рассмеялся. Я посмотрел на его записи, уверенные, немного заносчивые и перевернутые вверх ногами. Записать язык преступников – вдохновенная идея, неохотно признал я. Но что толку знать брызги, если фактическое расследование преступления не совпадает с повесткой дня демократов?

– Мистер Уайлд, мне не нужна ваша помощь с лексиконом. Вообще-то я предпочту занять ваше время другими делами. Теперь я знаю, насколько сильно вы переживаете об этом деле. Знаете, мне было интересно. Что вы чувствуете.

– Именно то, что должен чувствовать человек, когда речь идет о мертвых птенчиках, – холодно ответил я.

– Я вас понимаю. Но мне бы хотелось, чтобы и вы поняли, как непрочна наша организация. Скажите, из вашего собственного опыта, людям нравятся «медные звезды»?

Я неохотно помотал головой. На каждого человека, благословляющего нашу бдительность, приходился другой, разглагольствующий о свободных улицах и духе революции.

– Полиция Харпера была бесполезна, – продолжал Мэтселл, – и именно поэтому она провалилась. Дело не в том, что наш город не понимает, насколько сильно нам требуются правоохранительные органы. А в том, что нью-йоркцы едят некомпетентных на завтрак, а наши преступники приправляют свои аргументы языком патриотизма. Я компетентен, мистер Уайлд, но нахожусь в очень сложном положении: чрезвычайно трудно расследовать преступления хоть сколько-нибудь заметной давности. Практически невозможно. Проходит день, неделя, и все следы, оставленные преступником, исчезают. Сейчас мы говорим о серии преступлений, которые раскачивают весь город и могут подорвать основу избирателей всей Демократической партии. И если мы не раскроем эти преступления, если покажем, что так же беспомощны, как и те синесюртучные пустозвоны, которых мы заменили, меня ничуть не удивит будущая победа вигов и роспуск «медных звезд». Они предпочитают вливать свои деньги в банки и промышленность.

– Вы все думаете только о проклятой партии, – прошипел я.

– Она дала вам эту должность, верно?

– Не велика честь. Вам подойдет любой негодяй, который умеет махать дубинкой со свинцом.

Джордж Вашингтон Мэтселл нахмурился и побарабанил пальцами.

– Мы оба знаем, что это не совсем так. Есть разные виды полицейских, как в любой группе людей. Некоторые хотят охранять улицы, а некоторые – пользоваться на тех же самых улицах преимуществами медной звезды. Я первым признаю, что среди моих полицейских есть негодяи, но тут уж ничего не поделаешь, это ради партии. Я утверждаю, что лучше терпеть нескольких полезных жуликов, чем лишиться всей полиции. А значит, у нас есть мертвые кролики, есть порядочные люди, и все они патрулируют улицы. А еще есть вы.

– И что же есть я?

Я даже не пытался скрыть гримасу. Казалось, она уже прилипла к моему лицу.

– Видите ли, все остальные предотвращают преступления. Патрульные и капитаны. Но одно дело – предотвращать их, и совсем другое – расследовать уже совершенные. Подозреваю, мистер Уайлд, что это как раз ваша работа. Расследование свершившегося факта. Видите ли, не каждый на такое способен. И ей-богу, вы этим и займетесь. Отгадайте загадку и доложите мне, и только мне.