Клод Изнер - Коричневые башмаки с набережной Вольтера

«Я похожа на бочку. Ба! Что за печаль? Главное – это бодрость духа, воля к жизни и стойкость перед лицом превратностей судьбы!»

Филомена засыпала в кормушки попугаев зерно, купленное в прошлое воскресенье на птичьем рынке, и устремилась на кухню. В доме было холодно, приходилось постоянно топить печку, и сейчас, накормленная несколькими лопатками угля, она весело затрещала огнем. Дальше надо было помолоть кофе и поставить на плиту кастрюльку с водой. Пока вода закипала, Филомена принесла из спальни «Малый оракул, дамский наперсник» – издание расширенное и дополненное, раздобытое накануне у Северины Бомон, – и открыла его на странице с вопросами:

Скоро ли я выйду замуж?

Будет ли мой муженек красавцем?

Должна ли я дать ему… то, что он хочет?

Кто из нас умрет первым?

Кончиком ножа она наугад ткнула в одну из букв, представленных в таблице.

«Так-так, вопрос 1, ответ S… „Ты встретишь его нынче вечером!“ Ах! Это же слишком скоро, я еще не готова расстаться с девичеством! Ой, вода, вода вскипела и собирается впасть в океан!»

Филомена поспешно перелила содержимое кастрюли в кофейник с молотым кофе, стоявший на лоскутной прихватке. Через несколько минут черная ароматная жидкость уже была в чашке.

«Что-то я в последние месяцы совсем забросила уборку, особенно в комнатах на этом этаже. Ужасный кавардак! Впрочем, ко мне никто не заходит, да и этот таинственный незнакомец, которого мне сулит оракул нынче вечером, вряд ли сюда заглянет. Не очень-то ты мне и сдался, красавчик, Филомена вдоволь горя нахлебалась с вашим отродьем, уж повидала таких, как ты, мужиков, хватит с меня! А на днях, ежели не передумаю, найму надомницу, благо средства позволяют. Что-то у меня поясница разламывается все время… Да уж, можно сказать, домработница разучилась делать домработу!»

Филомена фыркнула и принялась за кофе, попутно жуя тартинку и глядя на гравюру в рамке. На гравюре был изображен генерал Буланже верхом на боевом коне.

– Привет, Жорж. Ты один для меня свет в окошке, шалунишка! – бодро повторила толстуха ритуальную фразу.

Надев шерстяное пальто, шапку и шарф, Филомена Лакарель, готовая к сражению с северным ветром и ледяным дождем вперемешку со снегом, покинула домик на улице Пьера Леско.

Мнимый слепой, прозванный коллегами-попрошайками с паперти церкви Святого Евстахия «папаша Гляди-в-Оба», уже занял рабочее место на ступеньках, пристроив на коленях деревянную плошку для подаяния. Единственной защитой от ледяного ветра ему служили литр красного и большой деревянный щит с прикнопленными объявлениями. Эти исписанные от руки бумажки он читал в который раз, чтобы скоротать время.

– Басонщик наймет подмастерье, разносчика заказов, подручную швею-жилетницу, обшивщиков шнуром… Требуются официант, умеющий открывать устрицы… кучер… девицы от тринадцати до пятнадцати лет помощницами в плиссировочную мастерскую, жалованье один франк за… Рабы, вот кто вам требуется, ага, бессловесные твари, которых, ежели что, можно на улицу вышвырнуть. Да здравствует вольный труд!.. Черт, бочка в галошах катится, сейчас опять начнет полоскать мне мозги своим Буланже! – Папаша Гляди-в-Оба торопливо подвинулся поближе к своим.

Филомена Лакарель тоже заинтересовалась объявлениями.

– Устрицы – фу, какая гадость, желе, только соленое. И проку от них никакого: сколько ни съешь – не наешься. Эй, папаша Гляди-в-Оба, как нынче денёк, задался с утра? – крикнула она нищему.

Тот поежился и вздохнул:

– Ох, и не спрашивайте, как мыкал горе, так и мыкаю. Все святоши – сквалыги редкостные, а благословениями я уже сыт по горло. Только ими и сыт, ага. Эх, беда-огорчение… Жалкий я, несчастный, жертва злой судьбы!

– Ничего, народ пойдет с вечерни, и воздастся вам. А пока вот кладу вам два су, припрячьте их поскорее. И не теряйте веры! Господь всем нам посылает испытания, вы только вспомните бедного генерала Буланже – он, между прочим, умер, а вы-то живехоньки.

– Да уж, повезло мне сказочно, – пробормотал папаша Гляди-в-Оба.

– Когда почувствуете, что вера вас покидает, напойте «Возвращение с парада» – это придаст вам бодрости!

Филомена вошла в церковь, под величественным сводом которой всегда чувствовала себя карлицей. Ее восхищал настенный декор этого храма, но еще больше захватывала воображение гробница Кольбера [25] Жан-Батист Кольбер (1619–1683) – французский государственный деятель, интендант финансов при Людовике XIV. – Примеч. пер. . Напротив нее Филомена и преклонила колени, напевая под нос любимую песню: