Игорь Середенко - Иконописец

— И твои идеи — о том, что все это, черт побери, значит.

— Обещаю, расскажу все, как только докопаюсь, — подняв голову, на носу которой блестели очки, сказал Уэбб. Хоть он и глядел в сторону Коу, все же нельзя было с уверенностью утверждать, что он глядел прямо на Коу. Его взгляд, словно был направлен не на Руперта, а как бы сквозь него. Иногда он задумывался настолько, что и вовсе не замечал никого перед собой, хотя собеседники не раз утверждали, что смотрел Уэбб прямо им в глаза.

— Забавная вещица, не правда ли? — вдруг сказал Уэбб.

Руперт, словно не слушая его, произнес:

— Я буду в отъезде. Звонить тебе буду на домашний телефон, чтобы узнать результаты и новые идеи, осенившие твой мозг, он с улыбкой поглядел на Брайана.

— Я не всегда дома бываю, — придя в себя, ответил Брайан Уэбб, — вот мой рабочий телефон. — И он продиктовал новый телефон. — Он находится справа от тебя на полке.

Руперт повернул голову, и увидел аппарат, зажатый книгами.

— Куда ты на этот раз? — поинтересовался Уэбб.

— Поеду в Германию, к некоему, по-видимому, коллекционеру, Отто Зутеру. Адрес его офиса у меня есть. Возможно, ему что-то известно о местонахождении художника.

— На полотне нет его инициалов, — заметил Уэбб.

— Это и странно, — сказал Руперт. — Обычно…

— Я постараюсь выяснить и на счет этого художника, как ты сказал, Германа Кухта. Имя, похоже, чешское.

— Что-то его заставило не подписывать свою работу. Видимо, были на то причины, — задумчиво произнес Руперт Коу.

Руперт Коу самолетом перелетел до Берлина, потом поездом доехал до немецкого города Кобленца. Здесь он без труда отыскал адрес офиса Отто Зутера. Его вежливо приняла пожилая секретарша. Руперту казалось, что улыбка не сходила с ее уст. На самом деле — ее уста и облик в сопровождении с вежливостью, чем-то напоминали веселого человека. Даже, когда женщина говорила серьезно, внешнему наблюдателю казалось, что его оппонент слегка улыбается. Кроме обходительности и изысканной вежливости, которые сразу же бросились в глаза Руперту, он заметил, что женщина умеет привлечь внимание и вникнуть в проблему человека, почти не напрягаясь.

Когда Руперт выяснил, кто такой Отто Зутер, все стало понятно. Оказалось, что Отто Зутер не был профессиональным коллекционером живописи, он вообще не имел отношения к любителям собирать старинные или диковинные предметы антиквариата. Он был профессионалом по психологии и изучал редкие психические заболевания. От секретарши, которая была психологом по образованию, он узнал, что сейчас профессор находится километров 50 западнее города, в психлечебнице частного типа. В ней лечилось и содержалось около дюжины пациентов с редкими заболеваниями. Также Руперту Коу удалось выяснить, что икону профессор приобрел где-то на востоке Европы, но где именно — она не знает. Профессор не всегда посвящал ее в свои дела. Икона нужна была профессору для каких-то экспериментов.

Коу взял адрес клиники и отправился на машине к профессору Отто Зутеру. Спустя несколько часов езды по извилистой дороге, Руперт прибыл в небольшое селение, по-видимому, фермерское хозяйство. Домов здесь было немного. Дальнейший путь к клинике профессора лежал через овраги, рощи, и холмы. Коу утомился и решил заночевать в селении, у одного из фермеров.

Грузный, седой старик, с совиными глазами и вытянутым подбородком принял его на ночлег. Старик жил вместе с внуком, которому было на вид лет двадцать. Парень был молчалив, любил подолгу сидеть у окна и рисовать картинки. Это занятие показалось странным Руперту Коу. Ведь молодой крепкий парень мог бы найти более приемлемое занятие для своего возраста, чем разрисовкой силуэтов персонажей из детских мультиков. Руперт не стал вдаваться в подробности и причины столь странного поведения юноши. Он думал о предстоящей встрече с профессором Отто Зутером. Захочет ли он поведать ему о своей поездке на восток Европы, если он скрыл эту поездку даже от своей секретарши?

Руперт заснул в живительной ночной прохладе, под музыкальное пение сверчков. Сон Руперта Коу. Он в комнате у стола. Перед ним лежит груда листов, скомканных и наваленных в кучу. Он берет очередной лист и рисует на нем крест, могильный крест. Он ничуть не волнуется, а старательно вычерчивает линии. Затем он сжимает лист в руках и бросает его в кучу других листов. Далее все повторяется еще несколько раз. Ему не нравится его изображение, и он опять выбрасывает скомканный лист к остальным. Он недовольно вскакивает. Ему слышится голос, детский голос. Его зовут. С удивлением он подходит к окну и видит в отдалении мальчика. Его облик напоминает Ямеса Корра. Мальчик взволнован, и обеспокоенно кричит: «Беги! Беги!».