На перекрестках злорадно выл ветер, спешили куда-то прохожие, и с треньканьем, предупреждая зевак, проносились желтые и красные трамваи. Их яркие цвета были особенно приятны зимой. Стемнело, и город зажег фонари. «Петербург, Петроград», — подумал Ардашев. Что за глупость! Город переименовали не спросясь, точно сорвали офицерские погоны. Он вспомнил, как на службе барон Нольде — директор юридической секции МИДа — поведал байку о том, что министр путей сообщения Рухлов, будучи на приеме у Государя, сказал как-то самодержцу, что, переименовав Петербург, он, мол, поправил самого Петра Великого. Но Николай Александрович не растерялся. Посмотрев внимательно на министра, ответил: «Царь Петр требовал от своих генералов рапортов о викториях, а я был бы рад и вестям о победах. Русский звук сердцу милее». Может, и так, только Петербург за два с лишним столетия стал вполне русским звуком.
Автомобиль тем временем уже бежал по Болотной улице и напротив серого здания под нумером «167» остановился. Шофер заглушил мотор и остался ждать.
Клим Пантелеевич вышел из машины, достал коробочку леденцов, выбрал прозрачную, как слюда, конфетку и, выбрасывая вперед трость, зашагал к воротам доходного дома. Из-за угла послышался скрежет снежной лопаты и показался дворник. Рассматривая богатого незнакомца, он спросил:
— Чем помочь, барин?
— А скажите, любезный, не вы ли, случаем, Архип Шлыков?
— Я и есть, — ответил мужик и недоверчиво покосился на незнакомца.
— Вот как! — обрадовался Ардашев. — Я хочу отыскать того злодея, который изувечил Анну Извозову, но для этого мне понадобится ваша помощь. — Он вынул портмоне, протянул целковый и сказал: — Возьмите, это вам за труды.
— Нет-нет, — замотал головой Архип, — как можно за благое дело деньги брать. Чай не нищий. Я и так вам все поведаю.
— Берите, голубчик, берите, — настоял Ардашев. — Выпьете за помин души ее матери.
— А вот от такого предложения не откажусь, — вымолвил тот и сунул рубль в варежку. Дворник перекрестился и провещал, точно на отпевании: — Упокой, Господи, рабу твою Полину.
Оказалось, что Шлыков обладал поистине феноменальной памятью. Он воспроизвел Ардашеву по минутам весь вечер, предшествующий той трагической минуте, когда в его комнате затрезвонил колокольчик и у ворот он нашел изувеченную девушку. Клим Пантелеевич терпеливо слушал подробный пересказ беседы Архипа с его приятелем Митькой, который служил в доме напротив. Но стоило ему упомянуть имя хозяина — Артема Савельевича Табасова, — как Ардашев принялся расспрашивать о его отношении к модистке. Дворник мялся, недоговаривал чего-то, а потом махнул рукой и выпалил как на духу:
— Да вязался он к ней, чего уж там. Девка-то — загляденье была. Но как узнал, что она со студентом амурничает, так и отстал.
— С кем?
— Да вон, — он махнул рукой на окно с открытой форточкой, — постоялец из четвертой квартеры. Голодранец голодранцем, а корчит из себя целое Высокородие! — сказал и осекся, понимая, что хватил через край.
— Бывает, — дипломатично проговорил Клим Пантелеевич и, глядя на стену, осведомился: — А что это там за надпись белеет?
— Где? — не понял Архип.
— Да вон же, в проеме. — Статский советник указал тростью.
— Не знаю, — пожал плечами тот.
Подойдя ближе, Ардашев прочитал выведенные мелом три слова: «Морок изведет порок». Слова были написаны печатными буквами.
Повернувшись к изумленному дворнику, он спросил:
— И давно это здесь?
Шлыков почесал за ухом и признался:
— Сказать затруднительно.
— А что, если с того самого времени, когда случилось нападение на Анну?
— Очень даже может быть. Сугроб высокий уже с неделю. Я думал, придет время — растает.
— Ясно. А теперь ведите меня к тому месту, где вы ее нашли.
— Да вот там, прямо перед воротами. Они были закрыты. А он, душегуб энтот, в сторону побег.
— Вы совсем не разглядели его?
— Да как увидишь? Метель. Да и в башлыке он был. Я, почитай, раз десять уже полиции об этом долаживал.
— Так-так, — глядя себе под ноги, пробормотал Клим Пантелеевич и принялся ковырять тростью снег. На свет Божий появился серебряный гривенник. — Ага! — как мальчишка обрадовался статский советник. — Вот вам и прибавка к целковому. — Он подтолкнул тростью монетку к ногам Архипа. — Прибыток!
— Балуете вы меня, барин!
— Берите-берите!
— Благодарствую. — Он поднял находку и выговорил раздумчиво: — И когда же эта писанина-то появилась?
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу