Энн Перри - Душитель из Пентекост-элли

Ошибки быть не могло. Марджери Уильямс обрисовала всех четверых друзей с удивительной точностью, и сомнениям здесь не было места. Но где-то в глубине души Томаса все равно тлела маленькая искорка сомнения, рожденная скорее надеждой, чем разумом. Это были члены «Клуба Адского Пламени»: Мортимер Тирлстоун, Норберт Хеллиуэлл, Финли Фитцджеймс и Яго Джонс. Питт чувствовал себя раздавленным. Он медленно удалялся от Майл-Энд в сторону Уайтчепела. Через полчаса он уже будет на Кок-стрит, но как же ему хотелось, чтобы у его дороги туда не было конца!

Мимо полицейского сновали пешеходы, торопившиеся домой до полной темноты. Народ был самый разный, от мелких конторских служащих с запачканными чернилами пальцами и сутулыми спинами и глазами, уставшими от бумаг, до торговых вальяжных клерков, которые вышагивали чаще парами, а то и втроем. Скоро появится и фабричный люд, спешащий в бараки, где у каждого своя каморка, своя семья и бедный скарб.

Пересекая улицу, суперинтендант чуть не угодил под колеса экипажа. Быстро стемнело, и стало холодно. Томас поднял воротник пальто и невольно ускорил шаг. Не потому, что ему хотелось идти быстрее, – просто гнев и неотложность дела наконец заставили его взять себя в руки и поторопиться.

Питт держал путь в Майл-стрит. За мостом Брэдли уже начиналась Уайтчепел-роуд. Желание не спешить внезапно сменилось лихорадочным нетерпением. Томас шагал, никого не замечая вокруг. Темнота ночи сменилась оранжевым светом фонарей; мимо проезжали, шурша шинами, экипажи с зажженными огнями, слышался звонкий цокот копыт…

Свернув на Пламберс-роу, упиравшуюся в Кок-стрит, Томас уже не сомневался, что еще застанет Яго Джонса за его благотворительными делами. Перед лицом фактов тот не станет больше ему лгать.

Завернув за угол, он увидел тележку. Под газовым фонарем ее ручки блестели, как лакированные, отполированные ладонями не одного поколения прихожан и церковных служек. Питт увидел худую фигуру Яго в бедной одежде, склонившегося над чаном. Значит, полицейский успел и священник все еще разливает суп. Рядом с ним, не отставая от него, трудилась Таллула.

Спрятавшись в тени каменной стены, суперинтендант дождался, когда будет наполнена последняя миска. Вот Джонс и его помощница разогнули спины – видимо, в чане уже пусто. Как всегда, раздача еды прошла быстро.

– Преподобный отец Джонс, – тихо промолвил Питт, выходя из укрытия.

Яго поднял глаза. Появление знакомого полицейского уже не удивляло его. Не первый раз они встречаются здесь в эти последние недели, а то, может, уже и месяцы.

– Я вас слушаю, суперинтендант, – покорно отозвался священник.

– Простите за беспокойство, – совершенно искренне сказал Томас; ему редко приходилось так сожалеть о своей профессиональной назойливости. – Но это дело еще не закрыто. – Он бросил взгляд на Таллулу, которая чуть поодаль убирала пустую посуду и укладывала все на тележку.

– Что вас интересует на этот раз? – Брови Яго вопросительно поднялись. – Я ничего больше не знаю. С Эллой Бейкер я виделся пару раз – это была очень уверенная в себе и решительная женщина. В моих советах она никогда не нуждалась. – Он печально улыбнулся. – Во всяком случае, особого желания не выказывала. Я плохо знаю ее, чтобы судить, что ее тревожило. Возможно, это моя ошибка, но теперь уже поздно об этом говорить.

При свете фонаря Питт увидел на его лице все ту же печаль и вину. А еще Джонс явно старался отдалиться от мисс Фитцджеймс.

– Прошу вас, суперинтендант, не заставляйте меня исповедовать убийцу, – попросил вдруг Яго. – Даже если она сама захочет поговорить со мной. Пусть все остается между нею и Богом. Я могу лишь дать ей слова утешения и обещать, что Господь бывает куда милосердней, чем мы склонны думать, если мы искренни с ним, и куда более суров, когда мы лукавим.

– А вы искренни со мной, преподобный отец? – не выдержал Томас, чувствуя, как срывается его голос.

Джонс настороженно посмотрел на полицейского. Возможно, он уловил в голосе Питта не только иронию, но и более глубокое понимание и даже боль. Яго бросил взгляд на Таллулу, но затем, видимо, передумал или усомнился в том, стоит ли посвящать ее во все происходящее.

– Что случилось, суперинтендант? Вы произнесли эти слова с каким-то особым для вас смыслом? – нервно спросил священник.

Томас замялся – он не ожидал увидеть здесь сестру Финли. Первым его побуждением было попросить ее оставить их с Яго одних. Для Питта это было важно с этической стороны. Он не хотел компрометировать человека перед тем, кто испытывает к нему глубочайшее уважение. Но теперь полицейский понял: девушка должна все знать. Это в значительной степени касается и ее тоже. Финли – ее брат. Что бы ни было сказано здесь, в темноте и слякоти Кок-стрит, это неизбежно произведет разрушительный эффект в гостиной на Девоншир-стрит, и отсрочка не спасет Таллулу от страданий.