Энн Перри - Душитель из Пентекост-элли

– Значит, вы видели, как этот человек вошел в комнату Ады? – вернулся к допросу полицейский.

– Да.

Питт нахмурился:

– Вы хотите сказать, что она открыла ему дверь? Значит, она не просто привела его с собой с улицы?

Глаза Нэн расширились от удивления:

– Нет. Насколько я помню, она не привела его с улицы. Он пришел сюда сам, словно уже бывал здесь, ну, как постоянный клиент или что-то в этом роде.

– А у вас много таких постоянных клиентов? – поинтересовался Томас и уже после этого понял, что допустил бестактность по отношению к этой немолодой уже женщине. У Ады могли быть постоянные клиенты, а вот у Салливан – едва ли.

Поняла это и сама Нэн. На ее лице промелькнуло горькое сознание того, что предвещают ей последние неудачи. Она понимала, что полицейский догадывался о ее страхах и жалел ее.

Однако Нэн заставила себя улыбнуться, и ей это почти удалось.

– Не то чтобы постоянные, но кое-какие лица запоминаются. Вот только никто из клиентов не назначает нам день или время встреч. Как у кого получается, больше это случайные визиты. Но Ада была популярна. – Лицо свидетельницы скривилось в жалобной гримасе, плечи ее поникли, а глаза наполнились слезами. – Она была остра на язык. Бедная девочка… Как она умела нас развеселить! – Салливан прерывисто вздохнула. – Ей это хорошо удавалось. – Она посмотрела на Питта. – Как-то она подарила мне ботиночки. У нас с ней один размер ноги. У них были такие красивые каблучки… Тогда у Ады выдалась удачная неделя, а у меня как раз был день рождения. – По щекам Нэн катились слезы, смывая белила и румяна, но она не собиралась себя контролировать. Сейчас в ней появилось особое достоинство, и ее печаль по убитой подруге была искренней. Все это заставило Томаса на мгновение забыть об убогой комнатушке с неубранной неопрятной постелью, о вони, доносившейся со двора, о безвкусной кричащей одежде местных обитательниц и о том, что перед ним разочарованная отчаявшаяся женщина, чье тело устало от любви, так и не познав ее.

Питту оставалось только выразить Салливан свое соболезнование по поводу гибели Ады Маккинли.

– Мне очень жаль, – сказал он тихо и, не колеблясь, положил свою руку на сложенные руки Нэн. – Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы найти того, кто убил Аду. Я заставлю его ответить за это, кто бы он ни был.

– Вы сделаете это? – взволнованно воскликнула его собеседница. – Даже если это будет джентльмен?

– Даже если это будет джентльмен, – пообещал полицейский.

Примерно таким же был его разговор с третьей свидетельницей, чья комната находилась рядом с комнатой Ады. Агнес Солтер была молода, но красотой не блистала. У нее был слишком длинный нос и слишком большой рот, однако заразительная живость юности поможет ей в ближайший десяток лет компенсировать все недостатки. Когда же молодость этой девушки пройдет, а тело увянет, ее могут ждать нелегкие времена. Агнес, возможно, уже и сама над этим задумывалась.

– Конечно, я знала Аду, – спокойно ответила Солтер на вопрос Питта. Она сидела на стуле с прямой спинкой, высоко, до колен, подобрав юбки и открыв свои красивые ноги, которые, очевидно, были ее гордостью. Однако в Томасе Агнес мужчину не видела: он понял это по ее безразличному взгляду. Открывать ноги просто стало для нее профессиональной привычкой, да и поза эта казалась ей удобной.

– Она была задавакой, но неплохой девчонкой, – продолжала проститутка свой рассказ об убитой. – Была не прочь поделиться, чем могла. Как-то дала мне свои подвязки. – Женщина довольно улыбнулась. – Она понимала, что ноги у меня красивее, чем у нее, хотя ее ножки тоже выглядели неплохо. Когда речь шла о хорошем заработке, она всегда это понимала. Я тогда неплохо заработала на ее подвязках. Некоторые джентльмены просто балдеют от красивых подвязок. Наверное, леди вовсе их не носят. Там всё корсеты да длинные панталоны…

Питт благоразумно воздержался от комментариев. За окном начинался новый день, и улица, на которую выходил переулок, была уже запружена повозками и экипажами. Вовсю работала фабрика напротив.

– Мне нечего вам сказать, – продолжала Солтер. – Я ничего не знаю. Хотела бы я видеть, как этого негодяя четвертуют!.. Риск риску рознь. – Она сжала кулаки так сильно, что побелели костяшки пальцев, и ее прежнее спокойствие исчезло. – Любую из нас могут побить, это бывает, такова наша жизнь. Или порезать, если довести клиента до белого каления. Но то, что проделали с Адой, – это несправедливо. Она этого не заслужила. – Женщина выпятила нижнюю губу, и ее лицо стало сердитым. – Не думала, что вы устроите такой переполох. Убита еще одна проститутка… Подумаешь, какая потеря! В Лондоне их пруд пруди. Может, кто-то из святош решил почистить немного эти места? – Агнес рассмеялась высоким резковатым смешком.