Тобиас Хилл - Любовь к камням

Я разыскиваю замечательное сокровище. Оно было в Стамбуле, во всяком случае, в давние времена. Камень из него был продан здесь три века назад, когда лет аграфу было вдвое меньше. А замечательные сокровища имеют обыкновение возвращаться к своему прошлому. Где они бывали, у кого — там могут оказаться снова. Я сижу в чужом месте и слушаю медленное шок, шок вентилятора под потолком.

Исмет выключает весы.

— Славные вещички, не так ли? Я уплачу вам за них самую высокую цену, какую смогу.

— Мне деньги не нужны.

Он оценивающе смотрит на меня, берет самый маленький рубин, разглядывает его снова. Даже неограненный, он мерцает на свету. Частичка материнской породы еще держится на чистом камне. Какое-то время Исмет молчит, лишь улыбается камню. Так, словно держит гвозди в зубах.

— Вам не нужны деньги. Тогда чем же мы занимаемся?

— Я разыскиваю одну вещь. Она была в Стамбуле, уже давно. Говорят, антикварные драгоценности — ваша сфера.

Шок, шок.

— Возможно. Я не ограничиваюсь одной сферой. Возможно. Только не говорите, что разыскиваете голубые бриллианты Тавернье. — Зубы у него маленькие, белые. — Я уже продал их на прошлой неделе одной страховой флрме в Токио.

Я жду, когда с его лица сойдет улыбка. Исмет кладет рубин. Берет его снова. Когда он молчит, его нервозность заметна.

— Значит, антикварные драгоценности. Вы ищете вещи или просто сведения?

— И то, и другое.

— И заплатите рубинами?

— Если хотите.

— Вы имеете в виду что-нибудь конкретное?

— Я ищу «Трех братьев».

Исмет кладет рубин и переводит взгляд на меня. Лицо его ничего не выражает.

— «Трех братьев». Понятно. Почему они нужны вам?

— А почему вам не нужны?

Он позволяет себе улыбнуться:

— Нужны, разумеется. Вы уже немного знаете меня, мисс Стерн. Но я был прав. — Он подается вперед. — Мы с вами похожи. Понимаем друг друга. Да. Я знаю таких, как вы.

Я инстинктивно подаюсь назад, потом делаю над собой усилие и сдерживаюсь.

— «Три брата». Кому же они не нужны? Давно ищете?

— Что вам о них известно?

— Немало. И притом сведения конкретные, весьма конкретные. Стоить они будут недешево. Сколько вы можете выложить, мисс Стерн? Или, может, вы работаете на кого-то? Американца или японца? Мне можете сказать.

— На американца, — лгу я. Думаю, именно это он хочет услышать, этого ожидает. Исмет меряет меня взглядом.

— На американца. Так. И богатого, разумеется.

Я киваю. Исмет молча встает. Снова смотрит на меня без всякого выражения. Потом выходит в левую дверь. Я вижу его движущуюся тень за матовым стеклом. Слышатся шаги вверх по лестнице. Далекие голоса. Когда он снова открывает дверь, руки его заняты. В одной шкатулка, другой держит под руку молодого человека. Тот очень похож на Исмета, но лет на тридцать моложе — племянник или сын. На поясе у него кобура. Молодой человек кивает, разглядывает меня, затем идет и становится у выхода. Исмет садится.

— Это всего лишь предосторожность, вы понимаете.

— У него есть разрешение?

— На пистолет? Разумеется. Сам я не притрагиваюсь к оружию. — Исмет ставит на стол шкатулку. — Считайте его охранником, если вам так спокойнее.

Он открывает обеими руками шкатулку и придвигает ко мне.

Внутри лежит ограненный камень шириной более полудюйма, прозрачный, блестящий на черном бархате. В форме разрезанного пополам необработанного алмаза, словно растущий кристалл был разделен посередине на две одинаковые пирамиды. Но грани не естественного происхождения. Поверхность слишком уж гладкая, слишком блестящая.

Голос Исмета становится мягким.

— Этот камень может заинтересовать вас. Он у меня уже почти двадцать лет. Огранка очень древняя, пятнадцатого века. Называется он «Сердце Трех братьев».

Я беру его и кладу на ладонь. Для своего размера камень кажется слишком тяжел. Как пуля, хотя это иллюзия. Бриллиант легче металла. Торговец по ту сторону стола сидит совершенно спокойно.

Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на осязании. Камень слишком теплый, бриллиант не может быть таким. Я это чувствую. Не та теплопроводность. Бриллиант вбирает в себя тепло из окружающей среды, но не выделяет его, это характерное свойство камня. У других камней нет такой явной, приобретенной холодности. Она представляется мне своего рода чистотой.

Я стискиваю камень в руке, потом разжимаю кулак.

— Это не то сердце, которое я ищу.

И осторожно кладу его обратно в шкатулку.

В глазах Исмета вспыхивает злоба. Молодой человек ждет позади. Я вижу, как подергиваются пальцы торговца. Потом желание убить исчезает из его глаз, он берет себя в руки. Снова начинает двигаться, словно выйдя из транса. Пожимает плечами: