Эдуард Хруцкий: Полицейский

Чечель вошел в буфетную и увидел, что за столом, напротив Нины, сидит человек с жирным актерским лицом и золотой лирой на лацкане визитки. — Вас сюда приглашали? — спросил Чечель.

— Садись, полковник, будешь умным, уйдешь отсюда живым и бабу свою уведешь. — А если не буду? — Чечель сел.

— Тогда все равно скажешь, где деньги. Только умрешь смертью мучительной, страшной, а бабу твою по кругу пустим. Смотри, мои молодцы на нее как на мед смотрят.

Чечель обернулся, все столики в буфетной были заняты людьми Сабана, только у самой стены, рядом с дверью, пил шампанское Мартынов. — Что тебе надо? — Франки. — Откуда узнал о них?

— Голуба-душа, — засмеялся Сабан и щелкнул пальцами. К столу подбежал один из бандитов. — Шампанского, — приказал Сабан. Через минуту на столе появилась бутылка.

— Выпьем, полковник. А потом поедем в кассу твою. Я человек добрый, оставлю тебе на лошадок немного. Пей. — А если я тебя шлепну? — улыбнулся Чечель. Сабан посмотрел на него и понял, что этот человек может все.

— А зачем? За деньги? Нет, не шлепнешь меня. Не успеешь просто. — Сабан поставил бокал. — Пошли! Краем глаза Чечель увидел появившегося Литвина. — Легавый, — крикнул один из бандитов. Раздался выстрел. Потом еще. В комнату ворвался Бахтин с чекистами. — Бросай оружие! ЧК!

Сабан рванул из кармана гранату-лимонку. Но сорвать кольцо не успел. Нина вывернула из муфты руку с браунингом, всадила ему пулю точно в лоб. Рухнул со стула Сабан, покатилась по полу граната. Чекисты обыскивали бандитов. Чечель оглянулся и увидел Бахтина, сидящего прямо на полу рядом с лежащим Литвиным. Орест умер сразу. Бандитская пуля пробила висок, и из черной дырочки, пульсируя, вырывалась кровь. Бахтин не видел комнаты, не видел бандитов и чекистов. Он смотрел только на лежащего перед ним товарища, нашла пуля доброго, смелого, нежного Ореста, с которым было пережито столько горя и радостей. Ради того, чтобы спокойно жили в этом городе большевики, положил свою жизнь честный человек, хороший сыщик.

— Александр Петрович, — над ним склонился Мартынов, — взяли мы их. Бахтин молчал.

— Александр Петрович! — Мартынов затряс его за плечо. — Очнись.

Той же ночью Манцев по прямому проводу связался с находящимся в Воронеже Дзержинским. — Банда Сабана ликвидирована. — Значит, план Бахтина удался? — Да. — Вторая половина архива найдена? — Бахтин сказал, что это дело дней. — Поблагодарите его. И пусть ищет.

Литвина похоронили на Ваганьковском. Сначала, как водится, отпели в церкви Обновления Воскресения Христова. Потом понесли по заснеженным аллейкам к могиле.

— Ушел из жизни наш боевой товарищ, — сказал над гробом Мартынов, — погиб в расцвете сил от подлой, бандитской пули, защищая завоевания революции. Спи спокойно, дорогой Орест, мы отомстим за тебя. Опустили гроб, засыпали землей. Нестройно рванул тишину залп из наганов. С криком взлетело к небу воронье. Бахтин стоял над могилой и думал о страшной закономерности жизни. Он думал о невозвратных потерях, приносящих горе и душевную пустоту. Когда они уходили с кладбища, Чечель спросил его: — А где же Женя Кузьмин? — А разве его не было? — удивился Бахтин. — Нет. Вечером в кабинет Мартынова вошел Алфимов. — Тебе чего, Миша? — Дело скверное, Федор Яковлевич. — Что за дело?

— Я с полчаса назад случайно подслушал разговор Рослевой и Заварзина. Так они толковали о том, что на той неделе какой-то офицерик, вроде как агент Заварзина, даст показания, что шел от белых на связь с Бахтиным.

— Вот сволочи, — ахнул Мартынов, — что им неймется? За что они человека губят?

— Сам понять не могу. Только Заварзин, друг Бахтина, литератора Кузьмина уже арестовал, показания из него выбивает. Что делать будем? — Иди, Миша.

Алфимов застал Бахтина сидящим у окна в кабинете их группы.

— Вы совсем с лица спали, Александр Петрович, может, чайку? — Спасибо, Миша. — Бахтин встал.

— Александр Петрович, я понимаю, погиб ваш друг. Но вы подумайте, голодные люди сделали революцию…

— Не обольщайтесь, Миша, — перебил его Бахтин, — революции обычно делают сытые, чтобы жрать еще лучше. — А наши вожди…

— Миша, не сердитесь, но все вы, как сказано в священной книге, слепые, поводыри слепых.

— Александр Петрович, — заглянул в комнату Мартынов, — можно вас на минутку. В кабинете Мартынов запер дверь. И сказал тихо: — Уходить вам надо, Александр Петрович. — Куда?

— Скройтесь на время, против вас Заварзин дело шьет. Я всем скажу, что вы остатки архива методом личного сыска ищете. Пять дней хватит? — Вполне. — А приедет Дзержинский, мы с ним разберемся.