Ирина Глебова - Между волком и собакой. Последнее дело Петрусенко

– И что? – Брысь подставил к столу табурет, уселся, стал мять в пальцах лист. – Будут как настоящие? А какие цифры рисовать будем?

– Будем делать новые банкноты, по пять и десять червонцев. К ним уже все пригляделись, но не так хорошо, как к старым.

Брысь кивнул. Год назад старые рубли были частично заменены на новые деньги – червонцы. И они уже больше всего были в ходу.

Викентий Павлович наблюдал за бандитом. Хорош собой был Дементий Барысьев, даже красив. Среднего роста, подтянутый, мускулистый, с сильной грудью и плечами. Волнистые тёмные волосы, белозубая улыбка на смуглом лице. Перехватив взгляд, Петрусенко сказал:

– Вы – тот тип мужчины, который нравится женщинам. Женаты не были?

Он знал: Борису Аристарховичу было позволено то, что Брысь не позволил бы другому. И правда, тот усмехнулся в ответ.

– Зачем? Баб и так хватает.

– Я не о марухах ваших. О другом. Сильное чувство, оно каждого человека посещает. И я когда-то… – Вздохнул. – Неужели никто сильно не нравился?

И вдруг Брысь вспомнил – сам не ожидал от себя… Длинный барак, холодные порывы ветра, хрупкая фигура девочки, обессилено сидящая на крыльце с охапкой хвороста. Он шёл мимо, когда она подняла голову. Нет, не девочка, это была девушка лет восемнадцати, огромные глаза глянули на него беспомощно, пушистая русая прядь выбилась из-под платка. «Я помогу», – сказал он, поднимая вязанку, и она улыбнулась: «Собрала там, у валунов. Папаша печку сделал из железной бочки, затопим, согреемся, а то мама и сестра кашляют». Это было в первый день их размещения в бараках для ссыльных. Девушку звали Настя, её семья этапировалась из Воронежской губернии, из какого-то небольшого городка, он уже не помнил названия. Помнил, что имели они мельницу и при ней пекарню – хлеб, булки выпекали. Отец Насти сказал ему тогда: «Заявили, что я эксплуататор и мироед, потому что у меня четыре работника. А как бы я один справился? Хотя бы сыны были, а то ведь девчонки». Дочерей было трое, Настя старшая. Красивая, голосок нежный, движения гибкие, плавные. Когда поднимала на него взгляд и улыбалась, на сердце становилось горячо. Очень она ему понравилась, и он ей – это Дементий сразу почувствовал. Но через два дня умер его отец, и он сразу же ушёл из поселения.

А теперь вдруг вспомнил, не сдержался и рассказал Химику.

– Думаю, сгинули они, – сказал с внезапной горечью. – Мамаша тогда уже не жилец была, вроде моего бати. Сам хозяин совсем старый, слабосильный, и девчонки…

– Да, – согласился Химик спокойно. – Слыхал, приходилось, что среди высланных большой процент смертей был. Но вот в газетах читал, что те, кто прижились там – дома построили, хозяйством обзавелись. И колхозов там нет.

– Враньё это, пропаганда, – задохнулся от злости Брысь.

– Может, и вранье, – пожал плечами Химик. – А, может, и нет. Кто-то же выжил, ясное дело. Те, у кого в семьях мужчины были, опора. Вот, вы говорите, девушка та понравилась? Думаю, если бы остались, женились на ней, поддержали её семью, то выжили б, скорее всего, и она, и её сёстры. У вас дети б уже были. А жить везде можно…

Петрусенко говорил ровно, спокойно перебирая листы бумаги. И видел, как полыхнули сначала злостью глаза Брыся, потом потухли, сидел бандит тихо, глубоко дышал, молчал.

Митя вернулся поздно, сразу с порога сказал:

– Ужинать не стану, только чайку попью.

Елена поняла – было позднее совещание. В таких случая, обычно, всем из столовой в кабинет приносили ужин, за которым и проходило совещание. Она и Людмила Илларионовна переглянулись: вот уже неделю они, каждый день, ожидали развязки. Они знали, что «уехавший по делам в Киев» Викентий Павлович, Митя и вся его оперативная группа занимаются вплотную бандой Брыся. А значит и совещание было именно об этом, о чём же ещё! Митя мылся в ванной комнате, шумно плескался и громко напевал «Тореадор, смелее в бой!». Когда он вышел, растираясь на ходу полотенцем, Людмила Илларионовна сразу спросила:

– Митенька, что там у вас? Скоро Викентий вернётся?

– Завтра, завтра, дорогая тётя, он будет дома, – засмеялся Митя и швырнул полотенце сыну. Володя не спал, ждал отца. И как раз вышел из своего закутка. Ловко поймал полотенце и воскликнул торжествующе:

– Ага, я так и знал! Никуда дед не уехал! Он что, в банду внедрился?

– Посмотрите на этого разведчика! Он хорошо соображает и умеет держать язык за зубами.

– Володя, – бабушка обняла внука. – Ты умница, но не надо так… вслух. Сглазишь.