Жильбер Синуэ - Мальчик из Брюгге

Услышав имя художника, тот немного смягчился:

— Сожалею, меестер. Ничего не могу вам ответить. Мы еще никого не нашли.

— Возможно ли это? Их было по меньшей мере двое.

Офицер нетерпеливо отодвинулся.

— Меестер, вы соображаете?! Надо быстрее тушить! Знаете, что произойдет, если мы не справимся с пожаром?

Художник смирился:

— Я понимаю…

Отойдя от офицера, он взял Яна за руку и пошел, всматриваясь в лица зевак, проглядывавшие сквозь завесу дыма. Слышались замечания:

— Огонь быстро распространился. Костер жил в окружении бумаг…

— Свеча была плохо вставлена… или древесный уголь сильно вспыхнул в камине…

— Когда я говорил вам, что бургомистр правильно настаивал на замене деревянных и соломенных крыш черепичными…

— Вот он! — крикнул Ян, заметив Петруса, который неподвижно стоял на углу улицы, устремив взгляд на пылающий дом.

Ван Эйк бросился к нему:

— Петрус!

Молодой человек криво усмехнулся. На его закопченном лице видны были следы ожогов.

— Хвала Господу! Я ожидал худшего. Где Лоренс?

— Я все испробовал, чтобы его спасти. Балкой ему придавило ноги. Нужно было человек десять, чтобы при поднять ее. — Он повторил еле слышно: — Я все испробовал… пытался…

Ван Эйк кивнул:

— Пойдем. Я отведу тебя домой. За тобой нужен уход.

Утром следующего дня, когда оба мужчины обсуждали событие, происшедшее накануне, в дом на улице Нёв-Сен-Жилль пришел офицер-пожарный.

— Мэтр, извините, что не вовремя, но думаю, новость вас обрадует. Мы нашли Лоренса Костера. Он не очень пострадал.

— Да что вы говорите!

Пструс вскочил, уронив табурет, на котором сидел.

— Вы в этом уверены? — не поверил Ван Эйк.

— Да. Настоящее чудо. Нидерландца спасли три моих человека, которым удалось проникнуть в дом.

Ван Эйк обратился к Петрусу:

— Ты слышал? Это же чудесно! — И снова к офицеру: — Полагаю, он в тяжелом состоянии?

— Да. У него рана на голове, а тело обожжено в нескольких местах. Однако городской хирург не теряет надежды. Он выкарабкается.

— Куда вы его перевезли?

— В больницу Сен-Жан. — Офицер задал вопрос Петрусу: — Можете вы рассказать, что там у вас произошло?

— Ничего, увы, не знаю. Почти ничего. Я находился у Лоренса, когда вдруг начался пожар. Накануне мы проговорили допоздна, и я уснул в другой комнате. Проснулся от запаха дыма и через несколько секунд оказался в окружении огня. Я побежал в мастерскую. Лоренс без сознания лежал на полу. Дыма становилось все больше, я задыхался. У меня не было выбора. Я должен был бежать.

— Понятно… Главное — спаслись. Позвольте откланяться.

Мэтр выразил свою признательность офицеру и проводил его до выхода. Вернувшись, он застал Петруса сидящим на табурете, затылком он прислонился к стене, его лицо осунулось, было расстроенным.

— Эй, дружище! Ты что-то плохо воспринял весть о спасении друга.

Молодой человек вымученно улыбнулся:

— Слишком переволновался, наверное…

— Я понимаю. Смерть — не синекура, но умереть в аду… Сегодня вечером ты больше не будешь думать об этом. Я приготовил тебе сюрприз. Полагаю, тебе знакомы имена Рожье Ван дер Вейдена и Робера Кампена?

— Разумеется! Два мастера живописи. Самые великие! — И тут же поправился: — После вас, естественно.

— Хватит льстить… Они сейчас будут здесь. Об их прибытии меня предупредили вчера вечером.

Лицо Петруса просветлело.

— Я часто слышал об обоих. Мой отец был неистощим на похвалы, особенно в отношении Кампена. Но мне ни разу не выдался случай встретить их.

— Пройдет немного времени, и это произойдет. Они не опоздают.

— Рожье все еще исполняет в Брюсселе обязанности городского художника?

— Да. А Кампен является старшиной гильдии Сен-Люка, которая объединяет художников и золотых дел мастеров в Турне.

— Какой добрый ветер занес их в Брюгге? Может, они здесь по случаю ярмарки?

Ван Эйк пожал плечами:

— Этого я не знаю. Я только получил письмо, извещающее об их приезде.

Робер Кампен и Рожье Ван дер Вейден прибыли на улицу Нёв-Сен-Жилль вместе со звоном колокола, отбившего полдень. Дверь им открыл Ян, он же проводил их к Ван Эйку.

— Рожье! Робер! Какая радость! — Он внезапно остановился и показал мальчику на новоприбывших: — Ян, представляю тебе фламандских гениев! Однажды, когда ты состаришься, сможешь сказать своим детям: я видел их, я видел Вейдена и Кампена!

Он отступил на шаг.

— Позвольте полюбоваться вами. Ты, Рожье, ни капельки не изменился, все те же элегантность и внимание к деталям, что проглядывают на твоих картинах. — С видом знатока он пощупал рукава его верхней одежды. — Сшито во Франции, сразу видно.