Эндрю Олвик - Следы апостолов

— Пусть сначала институт закончит. Второй курс ведь только. Родители ее мне потом все кости перетрут с хреном.

— Не перетрут, — засмеялся Григорий. — Альке палец в рот не клади, откусит по локоть.

— А ты откуда знаешь? — недоверчиво спросила Серафима Ивановна. — Видел-то ее еще дитем, а тут и недели не пообщались.

— Мне одного взгляда достаточно, чтобы мнение о человеке составить. Она жениха сама себе выберет и вас не спросит.

— Это точно, — согласилась бабка.

Поговорив еще немного с Серафимой Ивановной, Григорий запер дом и отправился к Францу. Ему не терпелось переговорить с ним. «Посмотрим, что скажет этот старый плут, — думал он, с наслаждением вдыхая напитанный запахом цветов воздух. — Пожалуй, припру его к стенке. А что, чем черт не шутит, вдруг этот его камень действительно может привести к тайнику с Апостолами? Франц — мужик недалекий, сам может и не разобраться. С другой стороны, надо быть с ним осторожным. Кто его знает, что там у него на уме. Не зря же он в тюряге сидел».

В том, что его знакомец может иметь какое-то отношение к смерти старика Юркевского, Григорий не сомневался. Однако он не верил, что именно Франц убил старого партизана — слишком уж трусоват. А как насчет убийства по неосторожности, тут же спросил он самого себя и остановился. Сидевший на заборе кот, на всякий случай выгнул спину.

— Спокойно, котяра, к тебе вопросов нет, — сказал ему Григорий и двинулся дальше.

Размышляя таким образом, он миновал два квартала и, свернув направо, зашагал в конец улицы, туда, где в старой, но крепкой еще избенке своих рано умерших родителей жил Франц Куцый.

Кажется, хозяин дома появлению гостя не удивился.

— Что это тебя на ночь глядя принесло? — спросил он, доставая из буфета второй стакан.

Григорий осмотрелся и пододвинул к себе табуретку.

— Не надо, — остановил он Франца. — Не пью я.

— Ну и зря, — ответил тот и налил себе полную. — После трудового дня надо расслабляться, а иначе, как теперь говорят, крыша поедет.

— Ты ж нигде не работаешь, зачем тебе расслабляться?

— Это только кажется, — Франц хитро взглянул на гостя. — Рассказывай, чего пришел.

— Разговор у меня есть к тебе, — начал Григорий. — Серьезный.

Франц снова наполнил стакан и вдруг громко стукнул ладонью по столу.

— Гриша, ты не темни со мной. Я ж тебя насквозь вижу. Насчет камня пришел?! Да или нет?!

— И камня тоже, — спокойно продолжал пришедший, не под-даваясь на нажим.

— Ладно, валяй…

— Знаешь, я тут подумал, может нам стоит попробовать вос-пользоваться твоей подсказкой.

— Какой подсказкой? — не понял Франц.

— Камнем.

— Дальше…

— Судя по всему, камень должен как-то отреагировать на приближение к тайнику с Апостолами, — продолжал Гриша. — Не знаю как, но это непременно должно произойти. Может быть, для этого нужны какие-то особые условия.

— Что за условия?

— Не знаю… Время там или еще что-то. Благоприятствующие. Понимаешь?

Франц почесал затылок.

— Угу, — промычал он. — И что?

— А то, что я, кажется, знаю, как определить эти условия.

Куцый, не спуская глаз с Григория, ощупью нашел пачку сигарет, так же не глядя, вытряхнул одну и закурил. Кожа на скулах у него натянулась и блестела в тусклом свете единственной лампочки, отливая свинцом.

— И что ты хочешь? — тихо спросил он, выпуская в лицо гостю струйку дыма.

— Половину, — коротко ответил Григорий, выдерживая тяжелый взгляд будущего компаньона.

— По рукам!

— Это не все.

По лицу Франца поползла кривая улыбка.

— Что значит не все?

Григорий сглотнул слюну и, чувствуя, как нарастает сердцебиение, громко и отчетливо задал вопрос:

— Это ты убил старика Юркевского?

Латиноамериканская тропическая лихорадка неизвестного генеза приковала доктора Вагнера к постели. На следующее утро после того, как Генрих отвез босса в гостиничный номер и, вернувшись в ресторан, успел выпить пару рюмок за знакомство с невяжущими лыка Гетлингом и Штольбергом, он постучался в апартаменты на втором этаже. В руках пунктуального Генриха был бидончик молока, столь необходимого для скорейшего изгнания тяжелой хвори.

— Кто там? — раздалось из-за двери.

— Доброе утро, доктор, — я принес вам молоко, как вы просили.

— Оставьте у входа, чуть позже я его заберу, — ответил Вагнер. — Пожалуй, я проваляюсь в этих убогих апартаментах несколько дней. Не удивляйтесь, мой друг, но открывать дверь я не буду. На то есть две причины, одна из которых — я не желаю, чтобы вы меня видели в неприглядном состоянии, а вторая… Вторая — черт его знает, каким путем распространяется эта тропическая болячка. Быть может, и воздушно-капельным. Боюсь, как бы вас не заразить. У нас и так времени в обрез, не хватало еще, чтобы и вас свалило с копыт. Вы мне необходимы бодрый и здоровый.