Эндрю Олвик - Следы апостолов

— Махатмы Шамбалы в течение всей земной истории посылали части Кристалла самым достойным людям человечества: Платону, Соломону Мудрому (он носил его в своем перстне), Сенеке, Королю Артуру, средневековому графу Сен-Жермену, Дж. Вашингтону, — с упоением продолжал Виллигут. — Не обошли вниманием и вашего покорного слугу. На протяжении веков камень является священной реликвией и моего славного рода, и с давних времен он вкраплен кем-то из пращуров в амулет. С некоторых пор Кристалл утерял свой изначальный блеск, а все из-за того, что имеет свойство абсорбировать человеческие грехи, начиная с самых древних и заканчивая главным злом двадцатого века — коммунизмом…

— Абсорбция — великая сила, — произнес Вагнер, — но нам-то от этого какой толк?

— Не торопитесь, я еще не закончил, — продолжил Виллигут. — Кристалл Шамбалы обладает феноменальными характеристиками: при физическом контакте с ним высокодуховного человека происходит виброчастотный резонанс, после чего он может получить в дар сверхспособности, омолодиться и даже обрести физическое бессмертие.

— Я, конечно же, польщен, что вы считаете меня высокодуховным человеком, магистр, — не унимался Отто. — Но быть может, вы ошибаетесь, считая, что я достоин этого подарка. Скажите, откуда такая уверенность и на чем основано ваше убеждение?

— На предсказаниях самого амулета, дорогой друг, — голосом, не вызывающим сомнений, ответил Виллигут. — Держите, любите его, отныне он ваш. И знайте, что в вашей жизни сыграют роль другие, более весомые и могущественные камни. Да, да, камни!

…— Ой, 6… — прервала размышления Вагнера непонятная речь, — извините, профессор, о камень споткнулся. Профессор оторвался от своих мыслей и, обернувшись, вспомнил о спутнике. Генрих подпрыгивал на одной ноге и старательно изображал на лице боль.

— О камень, говорите? — задумался доктор, — это не камень, это булыжник. Настоящие камни, юноша, находятся у меня дома, подумал Вагнер, — и я тебе их непременно покажу, но только после того, как твоя история жизни не будет вызывать у меня никаких сомнений. И молись своему богу, чтобы там не оказалось неувязок, я и не таких китов гарпунил.

— Что ты, в самом деле… Я только крышку чуть-чуть повернула, — оправдывалась Аля, — там какие-то значки под звездочками появились…

— Больше так не делай, — смягчилась бабка. — Грех это. Обещаешь мне?

— Обещаю, — обиженно буркнула Алька.

— Вот и хорошо, а теперь давай отнесем подушки.

Вечером в гости заглянул Григорий, приходившийся Серафиме Ивановне племянником. Мать его, двоюродная сестра Алькиной бабки, умерла еще в молодости от воспаления легких, когда Гришке не было и десяти. Муж долго не горевал и уже через год женился на местной паненке, разбитной девке двадцати двух лет от роду, работавшей медсестрой в местной больнице. Мачеха в воспитании пасынка участия не принимала. В жизни ее больше интересовали тряпки, веселые вечеринки и кино. Так что можно сказать, что рос и воспитывался Гришка в доме Серафимы Ивановны. Был он нелюдимым, молчаливым и вообще странным, как внешностью, так и поведением. Сверстники его дразнили и измывались над ним как могли, часто жестоко. Григорий покорно сносил все унижения и никогда ни на кого не жаловался и не озлоблялся. Часами он мог просиживать на чердаке в маленьком полутемном чулане, где он оборудовал себе что-то вроде обсерватории, глядя в огромный немецкий морской бинокль на звезды. Все свои наблюдения он записывал в специальную тетрадь. За годы наблюдений таких тетрадей он исписал несколько десятков, и теперь они хранились в его комнате в специальном, сделанном из некрашеной фанеры шкафу под номерами. Разобраться в его записях никто никогда бы не смог, так как почерк Григория расшифровке совершенно не поддавался, о чем первой узнала его жена. Женился он скорее случайно, чем осознанно. Между двадцатью и двадцатью пятью годами был у него небольшой период просветления. Тогда же Гришка устроился на работу и стал ходить в местный клуб на танцы, где часто был бит не за дело, а просто так, потому что попался кому-то под горячую руку. Как-то, возвращаясь из клуба и будучи сильно навеселе, увидел он, как несколько пьяных парней пристают к девчонке. Время было позднее, на улице ни души. И тут случилось то, чего от него никто никогда не мог ожидать. Гришка одним рывком выдрав из забора штакетину, набросился на пацанов. Его сразу сбили с ног и стали методично избивать. Оказавшись на земле, Григорий уже не помышлял о геройстве. Когда парням надоело, они привязали его за ноги к забору и ушли посмеиваясь. Так бы он и висел до утра, истекая кровью, если бы не та, ради которой он бросился в драку. Ее звали Галя и была она на три года его младше. Галя отвязала избитого Гришку от забора и помогла ему добраться до дома. Там она смазала зеленкой ссадины, уложила в постель и пообещала, что утром обязательно навестит его. Слово свое она сдержала. Правда, Гришка о своих ночных подвигах почти ничего не помнил. Однако он нисколько не удивился, увидев утром на пороге дома улыбчивую скромную Галю.