Эндрю Олвик - Следы апостолов

— Почему вы так решили? — поинтересовался он, разглядывая торчащие со дна колодца ржавые кованые пики.

— Раз здесь ловушка, — объяснил доктор, — значит мы на правильном пути. Вот черт, — выругался он, — кажется батарея на исходе. Ну ладно, прекрасный повод вернуться, немного отдохнуть и вечером исследовать этот провал. Как вы думаете, Генрих, — спросил Вагнер по дороге к выходу, — в каком примерно месте мы находились? Я имею в виду; под замком, под парком, или может быть под дамбой, ведущей к замку от иезуитской кирхи?

— Полагаю, что под парком, — ответил Генрих, — но меня настораживает другое.

— Что же именно? — без видимого интереса задал вопрос доктор.

— То, что мы находились в непосредственной близости прудов, причем гораздо ниже отметки уровня воды в них, — пояснил Генрих, — я удивляюсь, как все эти ходы до сих пор не затоплены.

— Ах, вот вы о чем, а я об этом даже и не подумал, — уже на улице, усевшись в машину, произнес доктор, — вы считаете, что этого стоит опасаться?

— Береженого Бог бережет, — ответил Генрих, заводя двигатель, — вам в гостиницу?

— Да, — ответил Вагнер, — нужно немного отдохнуть. В 18–00 жду вас. Прокатимся к замку еще раз и спустимся вниз. И не забудьте раздобыть еще один фонарь, а лучше — два. И побольше батарей к ним. Хайль.

Вернувшись к себе, Генрих приказал хозяйке нагреть горячей воды и наполнить стоявшую возле сарая бочку, в которой он пару раз принимал ванны. Надо расслабиться, окунаясь с головой, думал он, прежде чем снова лезть в подземелье с этим Мефистофелем.

— Может самогончику, пан начальник? — услышал он голос хозяйки. — Холодненький, только из ледника. Специально для тебя поставила.

— С удовольствием, бабуля, — ответил он и для верности махнул рукой, мол, давай, неси.

Гнать самогон немцами строго запрещалось, но аборигены не очень-то обращали внимание на табу. Чуть ли не каждый день в управе вспыхивали скандалы, которые обычно заканчивались тем, что самогонщиков, всыпав палкой по заднице, отпускали, обязав их сдать излишки в пользу фронта и доблестного вермахта. Часть изъятого самогона передавалась в госпиталь люфтваффе, а другая, большая часть, незаметно расходилась между чинами администрации.

Махнув стакан, Генрих почувствовал, как к нему возвращается ясность мысли. Самогон ему нравился больше, чем немецкий шнапс, выгнанный неизвестно из какой дряни и неизменно вызывавший после употребления неприятные побочные эффекты в виде изжоги и головной боли по утрам. Изредка попивавшие его Гетлинг и Штольберг вполне разделяли точку зрения своего нового товарища.

«Итак, что мы имеем? — рассуждал он, сидя в горячей воде по самые ноздри и медленно поворачиваясь вокруг. — Кажется, все идет по плану и надо готовить подробное донесение в Центр». Он тут же стал набрасывать в уме текст, сожалея о том, что не может позволить себе не ограничиваться одним стаканом.

После горячей воды и самогона Генриха разморило. Сказывалось также сильное нервное перенапряжение последних дней. «Немедленно спать», — приказал разведчик самому себе, сидя на краю кровати с полотенцем на голове. Он закрыл глаза, после чего тут же повалился на бок и уснул.

В назначенное время Генрих забрал доктора из гостиницы, а через полчаса они вместе уже брели по освещенному электричеством коридору. Все это время доктора терзало вязкое чувство душевного дискомфорта, ему казалось, что идти сегодня в подземелье не стоит и вместо этого нужно поискать другие способы проникновения в замковые туннели. Догадки доктора подтвердились у зарешеченного входа в лабораторию. Едва увидев двух лежащих на земле солдат и одно бездыханное тело в белом халате, он развернулся на сто восемьдесят градусов и быстро побежал к выходу, приказав Генриху незамедлительно следовать за ним.

— Что случилось? — поинтересовался Генрих, краем глаза видевший трупы немцев в помещении лаборатории.

— Не знаю, быть может, сработало заклятие Черной Дамы? — предположил Вагнер.

— Доктор, вы в своем уме? — воскликнул Генрих, предполагая, что шеф опять злоупотребил наркотическим зельем, — неужели вы, безбожный прагматик, верите во всю эту инфернальную чушь?

— Генрих, вы же сами недавно произнесли сакраментальную фразу, что все вероятное возможно, так что будьте последовательны в своих суждениях и не дурите мне голову, — парировал доктор, быстрым шагом приближаясь к «Опелю».

— Подождите пару минут, я сообщу о трагедии начальнику лаборатории, — попросил Генрих и убежал в направлении его кабинета.