Дональд Уэстлейк: Проклятый изумруд

Кто-то достал из кармана Марча бумажник, в котором находились фальшивые документы, положенные им туда полчаса назад. Марч, еще явно не пришедший в себя, все время повторял:

"Он больше не поворачивается… Я поворачиваю, а он не поворачивается…»

— По-моему, — сказал полицейский, — вы просто запсиховали. Что-то случилось с рулевым управлением, а вы, вместо том, чтобы нажать на тормоз, нажали на газ. Такое бывает сплошь и рядом.

— Оставьте раненого в покое, — сказал санитар.

Марча уложили на носилки, внесли в санитарную машину, которая и отъехала с включенной сиреной.

Чефуик сломя голову мчался к ближайшему выходу, услышав сирену, прибавил скорости. Не хватало попасть в тюрьму, в его то годы! Тогда не будет ни поездов, ни Мод, ни шоколадного крема.

Он на бегу распахнул дверь, кубарем скатился по лестнице, побежал по коридору, повернул и внезапно оказался перед входной дверью и сторожем.

Он попытался повернуться, не замедляя бега, уронил сумку, споткнулся и упал. Сторож помог ему подняться. Это был Келп.

— Что происходит? Вышла осечка?

— Где остальные?

— Я не знаю. Не лучше ли смыться?

Чефуик выпрямился, и оба прислушались. Шума погони не было.

— Подождем пару минут, — решил Чефуик.

— Да, лучше подождать, — согласился Келп. — Ключи от машины все равно у Дортмундера.

За это время Дортмундер бегом обогнул «Колизей» и присоединился к преследователям.

— Стойте! — вопил он, мчась среди сторожей. Он увидел, как Гринвуд скользнул за какую-то дверь и закрыл ее за собой. — Стой! — снова завопил он, и сторожа вокруг завопили в свою очередь: Стой!

Дортмундер первым достиг двери. Он широко раскрыл ее и держал открытой, пока не пробежали все сторожа, закрыл за ними дверь и спокойно прошел к ближайшему лифту. Потом спустился на первый этаж и достиг бокового входа, где ждали Келп и Чефуик.

— А где Гринвуд? — спросил он.

— Не знаю, — ответил Келп.

— Будет лучше, если мы подождем его в машине, — подумав, решил Дортмундер.

Что касается Гринвуда, то он в это время считал, что находится на первом этаже. Увы! В четырехэтажном «Колизее» было еще два мезонина между этажами по периметру здания. Гринвуд этого не знал и, спустившись со второго этажа на один пролет лестницы, считал, что он на первом. На самом же деле он оказался в промежуточном коридоре, опоясывающем здание кольцом, и теперь бежал по этому коридору, зажав в руке изумруд и тщетно" разыскивая выход на улицу.

Тем временем в санитарной машине Марч солидным ударом в челюсть оглушил санитара. Санитар тут же отключился, и Марч устроил его на соседних носилках. Когда машина притормозила на повороте, Марч открыл заднюю дверь и спрыгнул.

Санитарная машина рванулась вперед и быстро исчезла, устрашающе ревя сиреной, а Марч помахал проезжавшему мимо такси.

— «Бар-и-Гриль» на Амстердам-авеню, — велел он.

В другой украденной машине, предназначенной для бегства, Дортмундер, Чефуик и Келп с беспокойством наблюдали за боковым выходом. Дортмундер завел мотор и то и дело нервно давил на педаль газа.

Послышался вой полицейских сирен.

— Больше ждать нельзя, — сказал Дортмундер.

— Вот он! — воскликнул Чефуик, увидев, как открылась дверь и из нее выскочил сторож в униформе.

— Это не он, — сказал Дортмундер, — его тут нет.

И быстро отъехал.

В первом мезонине Гринвуд продолжал бежать по кругу, как борзая, догоняющая механического зайца. Топот погони слышался сзади, а теперь послышался и спереди.

Гринвуд остановился, сообразив, что попал в западню.

Мгновение он смотрел на камень на своей ладони — почти круглый, со множеством граней, глубокого зеленого цвета, немногим меньше мяча для гольфа.

— Проклятье! — пробормотал он.

И проглотил изумруд.

Ролло одолжил им маленький японский транзисторный приемник. Так они услышали о дерзком ограблении, о том, как Марч сбежал из кареты скорей помощи, услышали историю изумруда «Балабомо», услышали про арест Алана Гринвуда, обвиняемого в соучастии в ограблении, и услышали, что банда, завладев камнем, успешно скрылась с места преступления. Потом услышали сводку погоды, потом женщина рассказала им о динамике государственных цен на баранину, потом они выключили радио.

Некоторое время никто не говорил ни слова. Плотное облако дыма стояло в комнате, и в ярком свете голой лампочки лица казались бледными и усталыми.

— И вовсе не грубо! — возмущенно сказал Марч. Диктор описал нападение на санитара как «грубое». — Выдал ему прямой в челюсть и все. — Марч сжал пальцы и резко махнул кулаком.