Дональд Уэстлейк - Рискованная профессия

Мистер Хендерсон вызвал меня в офис на третий день по моем возвращении на Землю. На полтора дня позже, чем я думал. Разъездные инспекторы Танжерской страховой компании обычно не проводили дома больше тридцати шести часов подряд.

Хендерсон был дружелюбен, но строг. Это означало, что он доволен завершенной мной работой и готовит для меня какое-то новое крючкотворство. Мне это не слишком нравилось. Я вообще-то человек прямой, терпеть не могу всякие экивоки и предпочел бы вернуться к делам по пожарам и воровству в пределах Большого Нью-Йорка. Но у моего нынешнего положения были и свои преимущества. Как разъездной инспектор по претензиям, я избегал присущей нашей работе бумажной волокиты и пользовался правом выставлять расходные счета, которые никто не проверял. И это делало работу – как средство пропитания – почти сносной.

Когда я уселся, Хендерсон начал:

– Ты хорошо поработал на Луне, Гед. Сэкономил компании изрядную сумму.

– Благодарю вас, сэр, – скромно улыбнулся я в ответ. И подумал в тысячный раз, что не худо было бы компании поделиться этой сэкономленной суммой с тем, кто ее сэкономил. Иными словами, со мной.

– Ну, на этот раз дело хитрое, – продолжил босс, похлопав меня по плечу и переходя к новому заданию. Он пристально поглядел на меня, по крайней мере настолько пристально, насколько могут смотреть маленькие глазки с круглого лица грузного человека. – Что ты знаешь о пенсионной программе для представителей рискованных профессий? – спросил он.

– Что-то слышал – вот и все, – ответил я честно.

– Большинство полисов продаются, разумеется вне Земли, – пояснил он. – Некая форма страховки для “нестрахуемых”. Космические экипажи, исследователи астероидов и тому подобное.

– Понятно, – протянул я без удовольствия, поняв, что мне придется куда-то лететь. От невесомости меня выворачивает – на меня даже в лифте может напасть дурнота.

– Вот как это делается, – продолжил босс, игнорируя мой несчастный вид. – Клиент выплачивает ежемесячные страховые взносы, но может уплатить вперед или на время прекратить выплаты, полис бессрочный – лишь бы нужная сумма была внесена к конечной дате. Конечная дата наступает в пенсионном возрасте клиента – в сорок пять лет или старше, по его выбору. После этого он прекращает выплаты, и мы начинаем выплачивать ему ежемесячную страховую премию с учетом выплаченной им суммы по полису, возраста и так далее. Ясно?

Я кивал, стараясь нащупать здесь зацепку для старой доброй Танжерской компании.

– Двойная пенсия – так мы ее называем здесь, в офисе, – гарантирует, что клиент не станет на старости лет просить милостыню, даже если у него не будет других средств к существованию. Человек может вернуться на Землю и жить спокойно до конца дней.

Я добросовестно кивал.

– Но конечно, – Хендерсон назидательно потряс толстым пальцем, – эти люди все равно не подлежат страховке. Это пенсионная программа, а не страховая. Выплаты может получать только сам клиент.

Вот тут-то и была хитрость. Я знал кое-какую статистику по нестрахуемым, особенно по исследователям Пояса. Немногие из них доживали до сорока пяти, а те немногие, что возвращались домой, не протягивали больше года-двух. Человек, проведший последние двадцать – тридцать лет на астероидах, потом, на Земле, просто угасал.

Нужна была компания типа нашей, чтобы придумать такой вид рэкета. В большинстве страховых компаний под “нестрахуемыми” подразумевались те, кого профессия или привычки слишком часто делали объектом некрологов. Для Танжерской же компании это были люди, на которых она не могла заработать.

– Ну вот, – продолжил Хендерсон значительно, – теперь мы подошли к делу. – Порывшись, он извлек нужную папку, поглядел на ее гладкую обложку и, пожевав губами, объявил:

– Одним из наших клиентов по этой схеме был человек по имени Джефф Маккэн.

– Был? – повторил я.

Кивком признав мою сообразительность, Хендерсон тяжко вздохнул и потряс папкой.

– Да, правильно, он мертв. Обычно на этом все заканчивается. Но в данном случае возникли сложности.

Естественно. Иначе зачем бы им понадобился я. Но я знал, что Хендерсона лучше не торопить. Делая вид, что я – весь внимание, и думая о постороннем, я ждал, когда он доберется до сути.

– Спустя две недели после его кончины, – сказал он, – мы получили заявление о возврате денег по его полису.