Ангелина Чацкая - Дамы с заначкой

— Аркадий Яковлевич, — в кабинет заглянула Лилия Дмитриевна, — к вам пришли.., из милиции.

Клава восседала в подушках на диване, окруженная всеобщим вниманием, как раненый боец, прибывший на реабилитацию в какой-нибудь санаторий. По пути домой я успела заинтриговать ее рассказами о том, что теперь-то мы наконец узнаем много любопытного о доме на Майской и о его владельцах, бывших и нынешних. Дело в том, что за те четыре дня, что мы с подругой не виделись, произошло много интересного. Клава, естественно, сгорала от нетерпения…

— Можно я начну? — спросил Сергей, когда все мы расселись в Клавкиной гостиной. — Я несколько вечеров провел в обществе Жеки, который нашел подход к источнику информации в лице Светланы, и знаю теперь историю Игониных не хуже их родственника.

Род Игониных был очень богатым и известным в дореволюционной России. Предки Станислава Игонина занимались торговлей пушниной еще задолго до того, как перебрались на Кубань.

Мужчины этого рода были сильными и властными, натурой обладали широкой — такие женихи пользовались завидной популярностью, многие отцы желали таких мужей своим дочерям. Когда Станислав Игонин надумал жениться, выбор его пал на красавицу Афимию, дочь состоятельного помещика, владевшего соседними хуторами.

Афимия была девушкой необыкновенной красоты; высокая, тонкая, со смоляными косами и зелеными глазами. Нраву нее был тихий, никто не видел ее громко смеющейся. Игонину она подходила, он всегда мечтал о жене кроткой и молчаливой. Было, правда одно небольшое препятствие: Афимия не хотела идти за него, причину своего отказа не объясняла. Но долго; шила в мешке не утаишь, все прояснилось само собой.

Пришел к отцу девушки со сватами Петр Коломийцев, молодой казак. И стала тогда она упрашивать отца позволить ей выйти замуж за любимого. Но об этом и речи быть не могло. Какой может быть казак, когда на пороге такие сваты, как Игоннны? В сентябре Станислав и Афимия обвенчались, а Петр решил действовать: выковал себе землянку напротив от Игонинекой усадьбы и поселился в ней вопреки здравому смыслу, Утром каждого дня молодоженам открывался один и, тот: же вид: печальный Петр, стоящий у землянки, всматривающийся в окна любимой.

Афимия тихо плакала. (Клава по ходу повествования прокомментировала, что подобное поведение молодого мужчины свидетельствовало скорее о серьезном психическом отклонении, нежели о любви, но в те времена «темные» барышни не могли знать о мазохизме.) Станислав Игонин в высоких материях тоже не разбирался, но нутром чувствовал нездоровые тенденции в поведении соперника? Ему весь этот спектакль стоял поперек города. Сначала он предлагал Коломийцеву убраться подобру-поздорову; и отклика его предложение не получило. А когда у жены на нервной почве случился выкидыш, терпение Игонина лопнуло: вместе со своими братьями он отволок казака в плавни, где бил его долго и жестоко в то время как Афимия металась по запертому дому.

Забитый казак успел перед смертью пожелать Станиславу «много хорошего», в том числе предрек, что сыновей у Игонина не будет. После исчезновения возлюбленного Афимия замкнулась в себе и замолчала. Как Игонин ни пытался отвлечь жену, ничего на нее не действовало: она продолжала молчать и рожать мертвых детей.

И только когда на пятый год их супружества по" явилась пухленькая дочка Наталья, сердце женщины оттаяло. В какой-то момент она даже почувствовала благодарность к мужу, который так терпеливо любил ее все эти годы их несчастливого брака. У поразительно похожей на отца Натальи только глаза были материнские — зеленые. Всем остальным, а главное, характером, она пошла в Игонинскую породу, Станислав любил дочь до самозабвения. Жена так и не родила ему сына, и всю свою душу он отдал Наталье. Она росла серьезной и умной девочкой и очень рано начала проявлять житейскую смекалку.

— Очень интересно, конечно, поподробнее узнать историю одного из родов России и тем самым заполнить пробелы в краеведении, но каким образом эти люди связаны с бывшим хозяином дома и Приваловой? — решила прервать повествование Клава.

— Самым непосредственным, Привалова — внучка Натальи! — Сергей мог быть довольным произведенным эффектом, Клава сползла в подушках, а я уронила кусок торта на нежно-голубую вискозную юбку, мое новое и, как я считала, удачное приобретение.

— Так значит, вот этот жуткий замок, вернее, то, что там стояло до него, — ее родовое имение? — спросила я, слизывая сливочный крем с подола юбки и отталкивая ногой подоспевшего на помощь Ксенофонта.