Татьяна Луганцева - Пуд соли на сердечную рану

© Т. И. Луганцева

© ООО «Издательство АСТ»

Глафира Геннадьевна Ларская не знала, существуют ли в природе черные зебры, но ей досталась именно такая. Это по аналогии с высказыванием, что жизнь, как зебра, – полоска белая, полоска черная… У всех людей в жизни случаются и удачи, и неудачи, то у тебя все хорошо, то все плохо, успех сменяется затишьем, и ты ждешь, когда же тебе снова начнет везти. И в личной жизни – то встречи, то расставания, то новый любовный подъем, поиск новых отношений… Но в случае с Глафирой как-то так все складывалось, что положительные эмоции проходили мимо. Много раз, впадая в отчаяние, она пыталась понять, почему с ней произошло такое. Почему ей все время не везет? Еще в детстве Глафира получила психологическую травму из-за отца, который частенько позволял себе напиваться и бить жену с маленькой дочкой. У девочки складывалось полное ощущение, что ее ненавидят, что она предмет раздора между родителями. Нередко отец бросал жене страшные фразы:

– Родила уродину и от рук отбилась! На мужа совсем перестала обращать внимание! Если бы не Глашка, жили бы и дальше, как люди… Был бы сын, так хоть меня бы уважал, а эта – ни то ни се… Смотрит волчонком, и толку никакого!

Забившись под кровать, Глаша дрожала осиновым листом, проклиная в первую очередь себя за то, что своим появлением на свет разрушила счастье мамы и папы. А маму девочка очень любила и часто видела, как она плачет и страдает. И все это, естественно, принимала на свой счет, а такую ношу маленькому ребенку нести очень тяжело. Поэтому Глаша стала замкнутой, нелюдимой, погруженной в странные мысли, отсюда и проистекало ее отстраненное поведение. Она словно боялась чего-то или ждала, что произойдет только плохое. Малышка полностью ушла в себя, в собственный мир фантазий, где были счастливая мама и непьющий папа. А потом, когда Глаша подросла, конечно же, в ее мечтах появился принц, который безумно влюбится в нее. На принца возлагалась совершенно непосильная для современных мужчин роль – быть спасителем, учителем, отцом, любовником и психотерапевтом, причем одновременно. Уже много позже Глафира поймет, что такого абсолютного и в чем-то наивного счастья быть не может, потому что его в природе нет. И сознание этого отразилось большой болью в ее сердце, от которой она так и не оправилась до конца. Обычный человек способен держать удар и стойко переносить неприятности, понимая, что мир не черно-белый, находит лазейки и полутона, а затем двигается дальше. А с Глашей, при ее ранимой психике, все было по-другому – она не могла противостоять ударам судьбы, терялась в каждой непредвиденной ситуации. И постепенно превратилась по своему мироощущению в ушедшую в себя, сломленную и подавленную женщину, с которой было тяжело общаться. Да и ей самой было очень в жизни не сладко.

Единственным ее развлечением с детства стали книги, так как игрушек родители не покупали из-за бедности, а друзей у нее не было. Даже если бы таковые и появились, Глаша не смогла бы пригласить их к себе домой, потому что дома был ад. И закончился он соответствующе: отец забил мать до смерти и сел в тюрьму на долгие годы. Глафире тогда исполнилось шестнадцать, и осталась она с бабушкой Галиной Николаевной. После трагедии в семье две женщины, пожилая и совсем юная, сблизились, поняв, что только они и есть друг у друга на этом свете. Понятно, что Глафира, имея в качестве друзей книги, училась очень хорошо, поэтому после окончания школы решила продолжить свое обучение, которое тогда еще было бесплатным. Специальность девушка для себя избрала серьезную и ответственную – надумала поступить в медицинский институт в своем городе.

Ожидая экзамена, теплым летним днем Глаша стояла у высокой кованой ограды институтского корпуса, прижимая к груди пакет с документами. А вокруг разворачивалась прямо-таки «куликовская битва». Несколько сотен абитуриентов и еще больше их родителей, приникших к ограде, заполнили все пространство. Они гудели, шумели, словно старались перекричать друг друга. Родители давали отпрыскам последние напутствия перед экзаменами, дети проверяли шпаргалки, лихорадочно листали учебники, стремясь, так сказать, «надышаться перед смертью». Как будто в такой обстановке можно что-то запомнить! Вели себя абитуриенты по-разному. Кто-то самодовольно заявлял: