Татьяна Луганцева - Пуд соли на сердечную рану

– Можно? – спросил Петров.

– Да, конечно, – ответила Глафира, кладя фото на стол.

– Ты трудоголик, – отметил мужчина.

– Ты тоже, – улыбнулась она.

– Мы бы составили неплохую пару…

– Не надо об этом, – смутилась она.

– Хорошо, извини. Я просто не понимаю, что не так делал, – вздохнул Петров, присаживаясь.

– Алексей, все так. Дело не в тебе, а во мне.

– Кто это? – спросил Алексей, беря в руки листок факса и фото профилей Матвея.

– Знакомый один… Тут он моложе, сейчас ему лет сорок.

– Где-то я его видел, – нахмурился Алексей. – Он военный?

– Был.

– Странно, не могу вспомнить… Ну, так ты не передумала? Я даю тебе неделю новогоднего отдыха.

– Спасибо. А не передумала по поводу чего?

– Полететь со мной на частном самолете на Мальдивы? Изумрудная вода, цветы, белый песок… Нам же было хорошо! Не хочешь замуж, не надо…

– Спасибо за предложение и отпуск, но нет…

– Ну, что же… С Новым годом, Глаша! А это тебе подарок. – Петров положил на стол красивую упаковку.

– Алексей, не надо, – попыталась протестовать она.

– Возьми! – безапелляционно заявил мужчина. – В Милане купил, последняя коллекция. До свидания.

– До свидания, Алексей. Спасибо тебе за все.

Петров вышел из ее кабинета, а у Глаши на сердце снова появилась тяжесть. Она развернула подарок. Внутри лежали варежки из белой норки, расшитые бриллиантами. Глаша приложила их мягкий мех к своим щекам и заплакала.

Настя подъехала, как и договаривались.

– Ну? – сразу же набросилась на нее Глафира.

– Летом, сразу же после вашего разрыва, Иванов Матвей Валерьевич по контракту вернулся в армию и напросился в «горячую точку», в Чечню. Дальше все обрывается. И секретность, и вообще… Завербовался на пять лет. Извини. Я сделала все, что смогла, – хмуро сказала Настя. И вдруг тоже заплакала. – Если его там убьют, я никогда себе не прощу.

– Настя, не надо! Не вини себя! Да что такое…

Подруги обнялись в машине и расплакались вместе.

Телефон Глафиры залился звонком.

– Да?

– Глаша, это Алексей. Я уже в аэропорту и хочу…

– Леша, я же сказала: нет.

– Я не о том. Просто вспомнил, где видел того мужчину, твоего знакомого. Два месяца назад я по делам ездил в военный госпиталь Бурденко. Мне там показывали оборудование. Так вот, под одним из аппаратов, какой я хотел приобрести для нашего центра, он и лежал в тяжелом состоянии… Алло! Глаша, ты слышишь меня?

– Да. Спасибо, Алексей. Спасибо! Ты не знаешь, что ты для меня сделал! Настя, гони в Бурденко…

– А что?

– Гони, говорю! Теперь я рулю!

Попасть в военный госпиталь тридцатого декабря вечером оказалось так же сложно, как перейти государственную границу. Девушкам твердили только одно:

– Неприемный час. У вас нет пропуска.

– Я с ума сойду! – выдохнула Глафира, глядя на огромные корпуса клиники. Где-то там, внутри, лежал Матвей, так рядом от нее, а она не могла войти.

– Ну, что же… Придется оторвать полковника от семьи, – вздохнула Настя, вспомнив еще об одном из своих любовников. – А ты говоришь, много мужчин – плохо. Нет-нет да пригодятся!

Но даже полковнику пришлось поднапрячься, чтобы найти знакомых, которые обратились бы к своим знакомым, чтобы подруги наконец смогли пройти в госпиталь. Но дальше приемного отделения их не пустили. Там Глаша назвала имя, отчество и фамилию пациента, и их попросили подождать. Ожидание затянулось на долгие два часа.

– Ждите, ищут информацию. Или некогда. Здесь больница, – лаконично отвечали им. А где-то уже слышался веселый смех.

«Празднуют уже… – подумала Глаша. – Только бы с ним все было хорошо! В любом состоянии, без руки, без ноги, только бы живой!»

Наконец к ним вышла женщина среднего роста с серьезным лицом.

– Кто спрашивал про Иванова?

– Я! – воскликнула Глаша. И не смогла встать из-за внезапной слабости в ногах.

Женщина опустилась на стул рядом с ней.

– Меня зовут Татьяна Леонидовна. Я – старшая медсестра отделения, где он лежал.

– Лежал? Он умер?! – ахнула Глафира.

– Что вы! Нет! – сплюнула женщина через плечо три раза, что выглядело несколько странно для медика. – Поступил к нам действительно в тяжелом состоянии, месяц провел у нас, а как только стало полегче, выписался.

– Куда?

– Я не знаю. Иванову стоило полежать еще бы с месяц, травма-то была серьезная, пройти реабилитацию… Но силой мы никого держать не можем. За ним приехала женщина.

– Что! Что я тебе говорила! – воскликнула Настя.