Нина Васина - 37 девственников на заказ

— А чем вы будете колоть мне палец? — В голосе объекта 57 — ни тени сомнения или страха, одна неподдельная заинтересованность. — У нас мало времени. Они могут прийти в любой момент. Звонок в дверь — и все! Кто там? А это сантехник, у вас, милейший, прорвало кран, пока вы спите! Я знаю все их увертки!

— Не волнуйтесь, мы быстро. Я уколю вам палец вот этим предметом. Видите, таким перышком в поликлинике колют пальцы, чтобы взять анализ крови. Ну? Узнаете?

— Нет, извините, я всегда закрывал глаза. Понимаете…

— Понятно. Вы боитесь крови?

— Что? Нет, не боюсь. Я закрываю глаза, чтобы полностью сосредоточиться на моменте боли.

В квартире объекта наступила подозрительная тишина. Ни звука. Потом женщина спросила:

— Коллекционируете моменты боли? Любите, чтобы вам делали больно?

— Я коллекционирую все физиологические реакции моего тела.

— А-а-а… Тогда дайте мне пальчик, Роня…

— Прикажете вмешаться? — не выдержал напряжения молодой член группы наблюдателей.

— Отставить, — тут же отозвался куратор. — Продолжить прослушивание объекта.

— Что я теперь должен делать? — шепотом спросил объект 57.

Шуршание бумаги.

— Вот здесь, пожалуйста, распишитесь. Напишите свое имя. Выдавите немного крови и пальцем напишите имя.

— Так и написать? Полное имя?

— Конечно, полное — Иероним.

Отчетливо слышно сопение — вероятно, объект 57 положил листок бумаги (или что там такое он должен был украсить своей кровью) на стол прямо над прослушкой, закрепленной снизу.

— Спасибо, Роня, — проникновенно поблагодарила женщина.

— Получилось не очень хорошо. На последних двух буквах кровь кончилась. Почти не видно.

— Это ничего. Спасибо.

— А что это за цифра тут? Тридцать шесть, что это значит?

— Это ваш номер.

— Мне больше нравится цифра одиннадцать.

— Под номером одиннадцать у меня другое имя написано.

— А-а-а… Тогда ладно. Что делать с пальцем? Кровь течет.

— Оближите его.

— Что?

— Пробовали когда-нибудь кровь на вкус? Вот и попробуйте.

— Мне в детстве один раз нос разбили, я помню вкус крови.

— Не хотите облизывать, не надо.

— Мне кажется, стоит смазать йодом. Чтобы не занести инфекцию.

И тогда женщина ласково так проговорила:

— Роня, вы сказали, что сегодня последний день вашей жизни, а сами беспокоитесь об инфекции!

Этим вопросом она, вероятно, нарушила какую-то логическую цепочку в голове объекта 57, потому что минут пять было тихо — еле слышное шуршание и осторожные вздохи женщины почти не нарушали этой тишины, придавая ей особую интимность.

— Вы меня раздеваете? — с дрожью в голосе вдруг очень громко спросил объект 57, отчего оба члена наблюдательной группы вздрогнули.

— Я вас раздеваю, — шепотом ответила женщина.

— Мне это не нравится.

— Но Роня, вы же не будете потом мыться в одежде? Это глупо.

— В одежде действительно глупо мыться. А вы…

— Я тоже буду мыться. С вами. Поэтому я тоже разденусь. Роня! Не отворачивайся, я хочу тебе кое-что показать. Видишь эту родинку?

— У меня тоже есть большая за ухом.

— Ну-ка… Да, красивая. А у меня под грудью маленькая и почему-то красная.

— Действительно, странная… Вы должны показать ее врачу.

— Ерунда. А вот эта, смотри, какая круглая и бархатная…

— А на этой у вас растет волосинка. У вас… глаза такие темные. Зрачка почти не видно.

— А у тебя ресницы длинные и желтые, как пестики у подсолнуха! — восторженно объявила женщина.

— Я умею вот так согнуть кисть, видите? Вы можете коснуться большим пальцем запястья?

Оба члена наблюдательной группы перевели дух и синхронно потянулись за сигаретами.

— Я могу достать ногами до затылка, это называется “коробочка”, — ответила женщина на предложение изогнуть кисть и спросила: — Сколько тебе лет?

— Тридцать один.

— Шесть часов тринадцать минут, — сообщил голос куратора.

— А мне сорок шесть лет, — зачем-то сказал пожилой член наблюдательной группы.

— А меня в девятнадцать изнасиловали две однокурсницы, — поддался цифровому безумию и молодой наблюдатель.

— Я знаю, зачем вас Костик ко мне пригласил, — тихо проговорил Роня. — Он не хотел, чтобы я умер девственником. Но это заблуждение!..

— Да-а-а? — ласково пропела женщина.

— Да. Я не собираюсь даже перед смертью нарушать целостность своей физиологической оболочки. Только сохранив неприкосновенность души и тела, я смогу беспристрастно оценить все возможности новых жизней, предоставленные мне космическим разумом.