Дарья Калинина - Королева белых мышек

– Светлана женщина бойкая, как отца к себе забрала, участок и дом на себя переписала. Хоть от дома там одно название и было, когда ферму строить начали, Светлана свои претензии предъявила.

– И хитро так поступила.

– Сначала специально дождалась, пока строители дом ее снесут вместе с бесхозными развалинами, а потом иск в суд настрочила.

– И выиграла?

– Знамо дело, что выиграла. Чего же не выиграть, коли она по всем раскладам права получается. Участок по документом чей? Ее. Дом чей? Тоже ее. Раз снесли, извольте оплатить память папочкину. И моральный ущерб за порушенное родительское гнездо. Она нам потом в красках описывала, как судью дурачила и какая судья ей доверчивая попалась, на весь этот цирк повелась и такую сумму присудила, что фермеры пощады запросили и Светлане новый дом взамен порушенного выделили.

– Но вам ведь тоже выделили.

– Нам дом в пользование дали. А Светлана себе собственность оформила.

– Один дом получила, теперь еще и на наш зарится. Вот девка!

Старик не мог сдержать улыбки. И, видя, что тема его живо интересует, Мариша спросила:

– Как же она зарится-то? В чем это проявляется?

– Собственность нам со старухой на дом оформить предлагает. Поможет, говорит, в этом.

– И к себе, коли мы обезножим, взять обещает.

– Да только мы к ней ни за что не поедем.

– Знаем, как на ее харчах несладко живется. Ромка-то поехал и после горючими слезами обливался. Светлана у него всю пенсию изымала, его одной кашей пичкала. Ни сигарет ему не покупала, ни пива, ни еды нормальной. Все под себя гребла.

– Жадная она очень.

– А от жадных людей лучше подальше держаться.

– Нет уж, где мы свой век прожили, там и кости наши пусть упокоятся.

– Тут могилы наших родителей, дедов и прадедов, к своим отцам и матерям уйдем. Зачем нам Торжок этот и Светлана с ее планами?

– А коли ходить не сможем, так добрые люди кусочек хлеба нам и тут принесут.

За разговорами они доехали до нужного дома. Потом Степан повез стариков обратно к ним домой, а Мариша осталась.

– Чем возвращаться назад, лучше я здесь осмотрюсь.

И Мариша принялась вертеть головой.

Вот дом. Но как же туда попасть? Ворота на замке. Забор высокий. И даже не в том дело, что через него не перебраться, можно при желании. Но неудобно, люди вокруг, смотрят. В одном окне чья-то физиономия появилась, вон тетка какая-то из калитки вышла, стоит, на Маришу глядит. Если предпринять вторжение на чужую территорию, то могут полицию вызвать.

Мариша понимала, что даже тот факт, что Степан и сам был полицейским, их не спасет от наказания, если они вздумают без всякого на то разрешения вторгнуться в чужой дом. В поисках подходящего решения она прошла по улице до ее конца, потом обогнула выстроившиеся в ряд дома и зашла с другой стороны. Ура! Тут ей улыбнулась удача. Правда, сначала Мариша не поняла, что это именно она самая – удача и есть.

Мариша увидела перед собой девочку-подростка, которая, крадучись и оглядываясь, вышла за калитку своего дома, которую бережно прикрыла за собой, стараясь не издать ни звука. Вид у нее был до такой степени таинственный, что Мариша невольно заинтересовалась.

На девчонке была черная кожаная юбка – длинная и узкая, с высоким разрезом, как подумала Мариша, специально увеличенным чьей-то рукой. Ноги у девчонки были худые, обутые в ботиночки. Короткая курточка совсем не по погоде, да еще и голова у девушки была неприкрыта, единственной преградой между ее черепом и холодным воздухом были собственные волосы девушки, далеко не роскошные. Похоже, волосам категорически не нравился состав краски, которой девчонка регулярно превращала себя в брюнетку, но их мнения никто не спрашивал.

За спиной у девушки был небольшой, но туго набитый рюкзачок. И его присутствие навело Маришу на кое-какие мысли.

Закрыв за собой калитку, девушка какое-то время еще постояла, чутко прислушиваясь к звукам. Мариши она не видела. Все внимание девушки было сосредоточено на том, что происходило в оставленном ею доме. Наконец она вздохнула вроде как с облегчением и отлепилась от калитки.

И тут Мариша спросила:

– А куда это ты собралась?

Девчонка подпрыгнула на месте и выругалась. Голос у нее оказался низкий, с хрипотцой. Похоже, она покуривала тайком от родителей. Вообще, надо сказать, девчонка производила впечатление бедовой. Ее бледное худенькое лицо носило уже печать тех пороков, которые она успела приобрести к своим пятнадцати-шестнадцати годкам. Больших лет этой девчонке нельзя было дать даже при всех ее потугах быть крутой и взрослой.