Татьяна Луганцева - Кто в теремочке умрет?

– Фу! Какая затхлость!

Обернувшись назад, Яна увидела на кровати скрюченное тело молодого парня с затравленным взглядом серо-зеленых глаз и всклокоченными темными волосами. Одет он был в светлые брюки и белую в грязных пятнах футболку. На тумбочке рядом с кроватью стояли тарелки с пищей с обеда и ужина. Еда была нетронута, а над тарелками роем вились мухи, в комнате пахло кислыми щами. В углу комнаты стояла капельница, а на полу валялись грязные носки Дмитрия.

– Ну и хлев! – протянула Яна.

– Вы кто? – Он с опаской посмотрел на ее долговязую фигуру в ярко-желтом платье.

– Твое спасение! – громко заявила она. – Давай вставай, прогуляемся.

– Я не выхожу на улицу, – плаксиво ответил парень.

– Заканчивай свою шарманку! Я знаю, почему ты здесь. Несчастная любовь! Да ерунда все это. Я тоже переживаю несчастную любовь, и что?

– Что? – переспросил молодой человек.

– Да ничего! Продолжаю радоваться жизни! Ну, испытала нервный стресс и всего-то?! Подлечу тут нервишки и буду в полном порядке. Так что давай вставай, и немедленно идем в парк!

– Я не пойду… Что вы врываетесь ко мне, словно к себе домой? Кто дал вам право?!

– Нонна Николаевна. Она назначила меня вашим личным психологом.

– Мне не нужен психолог, – махнул перебинтованными в запястьях руками Дмитрий.

– Тогда я позову двух здоровенных санитаров, они скрутят тебя в смирительную рубашку и вынесут на солнышко! Так что выбирай! – Она брезгливо протерла поверхность стула рукой и села на него.

– Значит, решили крепко за меня взяться? – усмехнулся Дима.

– А ты думал, будешь здесь вечно лежать и мух разводить? И что даст твоя смерть? Ты полагаешь, что этим фактом ты расстроишь Анфису или вызовешь у нее муки раскаяния? Дудки! Она, наоборот, вздохнет свободнее и еще отобьет чечетку острыми каблучками на крышке твоего гроба. Надо жить и жить, как можно лучше, чтобы она когда-нибудь пожалела о том, что сделала неправильный выбор.

– Да как же переплюнуть мне этого красавчика князя…

– Да при чем тут его титул?! Ему повезло с детства, манна небесная сыпалась, а ты добьешься всего сам, это почетнее! – подбодрила его Яна. – К тому же твоей Анфисе не позавидуешь, – закинула ногу на ногу Яна.

– Почему? – приподнялся на подушках Дима.

– Потому что она не будет счастлива, – ответила она.

– Но почему?! – не понимал Дмитрий.

– Потому что Карл Штольберг любит меня! – самодовольно заявила она, оценивая, какое впечатление произведут ее слова.

Реакция Димы была явно неадекватная.

– Что?! Тебя?! Ха-ха-ха! Да ты еще более сумасшедшая, чем я! Карл ее любит! Ой, я сейчас впервые за долгие месяцы рассмеюсь!

Яна обиженно поджала губы.

– А что такого смешного? Что я не так сказала? Меня что, нельзя любить?

– Можно! Только не этому высокопоставленному снобу. – В глазах Димы появился огонь.

– Ты его плохо знаешь, Карл очень хороший человек, – сказала Яна.

– Он притворяется, был бы он хороший человек, он бы не увел у меня невесту.

– Тебе не кажется, что она сама ушла?

– Он заморочил ей голову, – не сдавался Дима.

– Ладно, мы с тобой в любом случае друзья по несчастью. Пойдем, прогуляемся, или я позову санитаров.

– Шантажируешь?

– Научилась у Нонны Николаевны, знаешь такую особу?

– С этого момента поподробнее. – Дима сел на кровати.

– Выйдем, расскажу…

Терезия вошла в свою комнату, расположенную на нижнем этаже замка в отсеке для прислуги. Комната была маленькая с небольшим окошком. Односпальная кровать была застелена лоскутным пледом, на старинном столике стояла ваза с цветами, на стуле свернулась клубком кошка. На стене висели старые часы и картина с морским пейзажем неизвестного автора. Терезия переоделась в белую пижаму и легла в постель. Мирное тиканье часов успокаивало ее и убаюкивало, она закрыла глаза и попыталась заснуть. Ей не давали это сделать какие-то лязгающие, громкие звуки, как будто кто-то тяжелый шел по коридору в металлических ботинках. Терезия встала с кровати и, открыв дверь, выглянула в коридор. Он был пуст, но ясно слышались удаляющиеся шаги. Ей стало страшно, она кинулась к отцу и начала стучать в его дверь, ей никто не открыл.

«Папа, наверное, уже спит… старый он стал. Да, сдал мой папа, нет, не добудиться его».

Она вернулась к себе, и больше ее сон никто не нарушал. Грохот затих…

– Карл, могу я с тобой поговорить? – спросила Терезия, заглядывая к князю в кабинет на следующее утро.