Елена Логунова - Закон вселенской подлости

– Если ты еще хотя бы раз назовешься моим именем, я убью тебя сама, без всякого маньяка! – пообещала я. – Видишь, к чему привели твои безответственные игры?

– Да уж, нельзя быть такой идиоткой, – повинилась Юля, и я с трудом удержалась от аплодисментов: ну, наконец-то дошло! – Ладно, с маньяком все понятно, теперь давай с чемоданом разберемся. Итак, нам срочно нужен ключ…

– Нам срочно нужен слесарь, – поправила я.

– Я сейчас! – Юля рывком отодвинула от двери обувницу и убежала.

Баба Катя сидела на лавочке, рассеянно отмахиваясь от одинокого осеннего комара двумя гвоздичками. До сих пор баба Катя на этой лавочке не сиживала – ее собственный пост был у соседнего высотного дома.

– Ой, Вера, Вера, – негромко причитала баба Катя. – Что же теперь будет, а, Вера? Как же все тут, Вера, без тебя?

Подружками старушки не были, но общее хобби, возведенное в статус миссии, не могло их не сблизить. Периодически встречаясь в магазине, бабушки делились друг с другом наблюдениями и умозаключениями, сходясь в главном – в низкой оценке морального облика соседей и современного общества в целом.

– Кто ж теперь, Вера, если не ты? – кручинилась баба Катя.

Но даже подернутые слезой глаза ее привычно подмечали признаки торжествующей в социуме безнравственности.

При бабе Вере к подъезду не мог подобраться ни один расклейщик рекламных листков, а теперь прямо на двери трепетало бумажной бахромой непристойное объявление, предлагающее желающим вызвать «Мужа на час».

– Тьфу, паскудство какое!

Баба Катя плюнула и, придерживая рукой поясницу, поднялась с лавочки, чтобы оборвать гадкий листок, но ее опередили.

Из подъезда, звонко шлепая задниками тапок по крепким розовым пяткам, выскочила румяная дородная деваха в коротком халатике.

– Где оно? А, вот! – Даже не поздоровавшись с бабушкой, невоспитанная девка сдернула с двери неприличное объявление и, прижав его к пышной груди, умелась назад, в подъезд.

– Тьфу ты! Развратница! – запоздало высказалась баба Катя. – И, подняв глаза к серому небу, запричитала: – Ну, ты видела, Вер? Мгновенно распустились!

– Я это объявление еще вчера приметила, но при Эдике телефончик оторвать постеснялась, – тараторила взбодрившаяся Юля, поджаривая локоны плойкой.

Предстоящий визит «мужа на час» вернул ей природную жизнерадостность. Прихорашиваясь, подружка сожалела лишь о том, что к объявлению не прилагалась фотография.

– Ты слишком буквально все понимаешь, – скептически заметила я. – «Муж на час» – это просто рукастый дядя с молотком и отверткой.

– Рукастый, ногастый, да мало ли какой еще! – хихикнула подружка и нарисовала себе красной помадой манящие уста.

В дверь постучали, Юля открыла и упавшим голосом молвила:

– Здрасте, вы к нам?

Чувствовалось, что ей хочется услышать отрицательный ответ.

Расправленные было плечи подружки опустились, и я смогла увидеть лицо гостя.

«Рукастый, ногастый!» – фыркнул мой внутренний голос. – Ушастый он!»

Мастер по вызову оказался далеко не красавцем, чему я лично только порадовалась, потому что Юля срочно отменила свои матримониальные планы, и общение с рукасто-ушастым мужем ограничилось скоростным решением делового вопроса. Чемодан он нам открыл, а ничего другого мы от него уже и не хотели.

Выпроводив мастера, мы притащили в коридор диванные подушки, удобно разместились вокруг распахнутого чемодана и приступили к раскопкам.

Если бы меня попросили определить характер содержимого чемодана в двух словах, я сказала бы, что это мемориальная макулатура – бумаги, не имеющие материальной ценности, но дорогие, как память о былых временах, событиях и людях.

В чемодане хранились детские рисунки, почетные грамоты, благодарности, пожелтевшие фотографии, проявленные пленки и диафильмы в пластмассовых коробочках, удостоверения и пропуска, почтовые открытки и письма в аккуратно вскрытых конвертах с марками, копеечная стоимость которых выдавала эпоху вернее, чем почтовый штемпель.

– Махровый совок, – уверенно определила исторический период дипломированная специалистка по предметам искусства Юлия Юрьевна. – Эпоха расцвета социализма вообще и жизни Гавросича в частности. Хм, а ты знала, что он работал в крайкоме партии?

– Догадывалась, – кивнула я. – Дом-то элитный был, чтобы в таком доме квартиру получить, нужно было быть важной шишкой. Да и видно, что Гавросич только играет роль простецкого старичка, командирские замашки все равно проявляются.