Елена Логунова - Закон вселенской подлости

«В смысле, еще одета», – поправил внутренний голос.

Действительно, я же как раз собиралась уходить, когда явился маньяк…

– Маньяк! – вскричала я с тревогой.

– Почему сразу маньяк, я не подглядывал, я только что подошел! – донесся от приоткрытой двери обиженный голос Эда.

– Так, я не поняла! – Я нахмурилась и с упреком посмотрела на Юлю. – Я тут, ты тут, Эд тут и даже Гавросич, судя по звону посуды на кухне, тоже тут. А кто же тогда ловит маньяка?!

– А его уже поймали, пока вы спали, Полина Павловна!

Я узнала голос следователя Ромашкина и поспешно пригладила волосы.

И этот, значит, тут.

– Когда ваши друзья сообщили мне, что вы героически отбились от маньяка одной кастрюлей с кипятком, осталось лишь отследить случаи эстренного обращения за соответствующей медицинской помощью, – объяснил невидимый Алекс, деликатно оставаясь в коридоре. – Обширные ожоги лица для бытовых несчастных случаев нетипичны, обычно растяпы обваривают руки-ноги, так что вашу жертву узнать было легко.

– То есть как раз наоборот, сейчас его родная мама не узнала бы! – без тени сочувствия сообщил Эдик.

– Такая морда… Просто жуть! – потрясла головой Юля.

– Ты тоже видела?

Я ощутила зависть и обиду от того, что пропустила все самое интересное, кроме собственно рукопашной с маньяком.

Да лучше бы я именно ее пропустила!

– А Петьку сразу отпустили, он уже дома, – сообщила подружка, не подозревая о моих терзаниях. – А в утренней газете уже есть описание твоего подвига. И заголовок такой героический: «Хрупкая девушка одолела матерого маньяка»!

– Звучит так, словно я его как-то переманьячила, – побурчала я, против воли, чувствуя себя польщенной.

Хотя надо еще почитать, что там про меня наврали в этой «желтой» газетенке.

– Завидую я тебе! – вздохнула Юля. – Про меня так никогда не писали… «Хрупкая девушка»… Эх!

– Поля, тебе сметанки в борщик положить? – покричал из кухни Гавросич.

– Ой, борщик! – Юля наконец поставила ботинок и убежала.

Я подождала, пока все любители борщика освободят коридор, посетила туалетную комнату, привела себя в относительный порядок и только потом пошла завтракать.

То есть обедать. Оказывается, я до полудня проспала!

Мой борщик немного остыл, а остальные едоки уже подчистили свои тарелки.

– Так, девки и парни, я готовил, вы посуду моете, – объявил Гавросич и зевнул в кулак. – Спать хочу, так что давайте коротко подытожим. Маньяк задержан, сосед отпущен, Польке с Юлькой ничего не грозит, в квартиру больше никто не полезет, так?

– Так! – одна за всех ответила Юля.

Эд и Алекс почему-то промолчали, а у меня рот был занят борщом, так что я не успела включиться в беседу.

– Все хорошо, что хорошо кончается! Засим пошел дедуля на бочок! – Гавросич встал из-за стола и удалился к себе, на ходу так цыкнув на ворохнувшуюся в часах кукушку, что мы тоже притихли.

Я даже чавкать перестала.

– Дед устал и перенервничал, – сочувственно нашептала Юля. – Не дай бог кому в его возрасте такие потрясения!

– Мне и в моем возрасте таких потрясений не хотелось, – справедливости ради напомнила я о своей роли в истории. – Кстати, дайте ту газету почитать, хочу знать, что там про меня наврали.

– Почему сразу «наврали», – Эдик, не вставая с табуретки, дотянулся до холодильника, на котором на манер нарядной салфеточки была аккуратно разложена пресловутая газета. – Все правильно написали, вот, читай!

Я пробежала глазами короткую заметку, где броский заголовок занимал места больше, чем весь текстовый блок, и хмыкнула.

Прочитала повнимательнее и крякнула.

Задумалась и помрачнела.

Побарабанила пальцами по столу.

– Что-то не так? – спросил Алекс, наблюдавший за тем, как я знакомлюсь с сенсационным материалом, очень внимательно.

Я посмотрела на Юлю.

Потом на Эда.

Потом снова на Юлю.

– Что? – напряглась она.

Вот что значит тонкая душевная организация художественной натуры – сразу почувствовала неладное!

– Пельмени, – сказала я многозначительно.

– Ты не наелась?

– Тут упомянуты пельмени, – я постучала пальцем по газетному листу. – Те самые пельмени, которые я собиралась варить, но не сварила, потому что извела кипяток на маньяка. Кто знал, что вода была для пельменей? Даже маньяк этого не знал! Знали только я и…

Я перевела тяжелый взгляд на Эдика.

– Полина, объяснись, я не понимаю, в чем дело, – встревоженно пролепетала Юля.

– А дело в том, дорогая моя подружка, что все мужики козлы! – сказала я горько и проутюжила тяжелым взглядом Ромашкина. – Вы, уважаемый полицейский следователь, обещали проверить вот этого подозрительного господина… Да, вот этого, известного нам как Эдик. Кстати, а сами вы действительно следователь? Можно еще раз документик посмотреть?