Екатерина Фролова - Наследник Афродиты

Та, которая по моим соображениям должна была быть Астафьевой, выглядела чересчур элегантно в деловом костюме, и, прижатая к двери вонючего «пазика», казалась инородным телом. Её подруга смотрелась не менее элегантно, но более приземлено.

«Наверное, привыкли девочки на такси да на машинах разъезжать», – подумала я. А Астафьева тут же подтвердила мою догадку, бросив подруге:

– Вот сволочь немецкая, угораздило её сломаться в час-пик. Как теперь на работу добираться?

– Так отдай её в ремонт.

– Ага, – усмехнулась Астафьева. – Мерзавцу-братишке. Он мне её так отремонтирует, что я вмиг на тот свет примчусь на пятой передаче.

– Как будто нет других автосервисов, – парировала подруга, и обе замолчали.

Я моментально задумалась. Мозг был покорен неспокойными мыслями. Астафьева. Автосервис. Братишка. Уж не о Викторе ли идёт речь?

Абсурд. Сколько у нас Астафьевых в городе? Сколько разных автомехаников и автослесарей? Кроме того, Виктор только недавно приехал из Тамбова.

Я успокоилась и, распихав всех пассажиров, вырвалась из автобуса.

Вечер прошёл по традиционному расписанию. Мы поужинали, я спросила у Виктора, как дела на работе. Он ответил, что всё нормально, и они с Глебом ушли смотреть футбол по телевизору. Я достала своё горемычное вязание и приступила к делу.

Слова неизвестной мне Астафьевой не желали вылетать из головы, взращивая во мне ростки сомнений. Всё это было глупо и безосновательно, однако я вцепилась в эти слова, словно клещ. А тут ещё меня атаковали подлые мысли, что не бывает всё хорошо, что нет бочки мёда без той сокровенной ложки дёгтя.

Хотя о какой, собственно, бочке я говорю? Если в моей квартире и проживает какой-то непонятный мужик, носит мои сумки и целует на ночь, то это ещё далеко не повод, чтобы хвастаться небывалыми успехами в личной жизни. Тут-то и жизни никакой нет. Так, позорный храп над ухом, не больше.

И всё же закравшиеся в душу сомнения не давали покоя. Захотелось позвонить Антоновой. Но, с другой стороны, у меня не было возможности с ней спокойно посплетничать, тут же вмешаются Виктор и Глеб. Особенно Глеб. Он просто обожает слушать чужие разговоры и попутно давать нравоучительные советы.

Однако молчать я не могла. Отбросив вязание в сторону, я потихоньку стащила из комнаты телефон и закрылась в ванной, включив воду для конспирации. Бодрый голос Антоновой меня порадовал. Я прикрыла рот рукой и негромко сказала:

– Привет, мне тут поговорить с тобой надо.

– Ты что, на сталелитейном заводе что ли? – гаркнула в трубку Светка. – Что за шум?

– Это я рядом с краном стою.

– На стройке? – ужаснулась Антонова.

– В ванной я, дура! – выпалила я, взбешённая её тупоумием. – У меня конспирация.

– Ни черта себе конспирация, – фыркнула Светка. – Тебе, деточка, надо краны менять. Если тебе вдруг приспичит ночью помыться, то твои бедные соседи решат, что ты притащила домой трактор.

– Во-первых, ночью у нас отключают воду, – раздражённо пояснила я, – а во-вторых, не об этом я хотела поговорить с тобой, Антонова!

– Ну, в чём дело? – снисходительно протянула Светка, позволив мне перейти к делу.

И я перешла. Выложила всё как на духу, все свои мысли и соображения по поводу этой истории, на что получила лаконичный ответ подруги:

– Идиотка! Козлова, у тебя определённо что-то с головой. Вы, кстати с Витькой ещё не того? – получив отрицательный ответ, Антонова со знанием дела добавила: – И с гормонами у тебя тоже проблемы. Дисбаланс. Тебе надо развеяться.

– Мы как раз завтра едем на шашлыки, – напомнила я.

– Вот и отличненько, – обрадовалась Светка. – Расслабитесь. Заткнёте бдительность Глеба куском свинины и отправитесь на обследование первых весенних кустов.

– Во-первых, не свинины, а баранины, – поправила я. – А во-вторых, какая же ты пошлая!

– Это правда жизни, – уныло сказала Антонова.

– То, что ты пошлячка? – не замедлила съязвить я.

– Ты знаешь, о чём я, – спокойно ответила Антонова, ни капельки не обидевшись. – Желаю удачно провести выходные.

Я положила трубку, выключила воду и покинула место конспирации. Пропажа телефона с его обычного места пребывания не осталась незамеченной. Однако и Глеб, и Виктор сделали вид, что ничего не поняли.

Я снова вернулась к вязанию, и снова на меня напали мысли. Нет, это определённо: мелькание спиц в руках провоцирует мозговую деятельность. Вот, например, чего я тут себя мучаю, когда можно просто подойти к Виктору и спросить, есть ли у него сестра. Но спросить не прямо в лоб, чтобы не вызвать у него подозрений, а как-нибудь в обход. Однако когда я попробовала это сделать, выяснила только одно: если мужчина смотрит футбол, лучше его не трогать, даже если это вопросы жизненной важности. Если бы знала раньше, спокойно поговорила бы с Антоновой на кухне. Всё равно никто бы ничего не услышал.