Алан Виннингтон - Предчувствие

Аллертон был первым мужчиной в жизни Джин Ричардс. И, как она надеялась, будет последним и единственным. Он был необычайно привлекателен со своими седеющими висками и великосветскими манерами. Он покорил ее нежностью и чувством такта, проявил терпение и ненавязчивость — и она безнадежно влюбилась в «своего» Джека. В то же время ее молодость, привлекательность и развившаяся ненасытность в ласках льстили Джеку; она оказалась услужливой и уступчивой как раз тогда, когда он обнаружил, что не сможет долго скрывать свои финансовые махинации.

Некогда он сильно прогорел, занимаясь на свой страх и риск биржевыми спекуляциями. Чтобы возместить убытки, он слегка «причесал» баланс своей фирмы. Однако год за годом вскрывались новые недостачи. Полагая, что семь бед — один ответ, он увязал в долгах все больше, и с годами привык тратить больше того, что мог заработать. Он понимал, что рано или поздно его аферы всплывут, и давно уже готовился исчезнуть. Теперь надвигалась ревизия; бухгалтерские документы, в которые до конца года никто не собирался заглядывать, должны были со дня на день подвергнуться проверке. А ему отнюдь не улыбалось провести лет пять за решеткой.

Он предусмотрительно принял некоторые меры, которые должны были позволить в случае опасности в течение часа удрать за границу. В Цюрихском банке была депонирована кругленькая сумма на имя Льюиса Тренча. На это же имя он получил и «настоящий» паспорт, представив копию свидетельства о рождении Тренча из Сомерсетского музея и две фотографии собственной персоны. Настоящий же Льюис Тренч, не вынесший жизненных невзгод, почил в мире чуть ли не пятьдесят лет назад в возрасте двадцати месяцев от роду. И с тех пор спокойно спал на небольшом кладбище в Шропшире.

Когда Аллертон после утреннего объяснения с супругой появился в своей конторе, его величество Случай преподнес ему подарок. В контору поступила партия алмазов, еще не подвергшихся огранке, стоимостью никак не меньше ста тысяч фунтов стерлингов. Возможный покупатель должен был приехать, чтобы осмотреть их, только в понедельник. Аллертон очень естественно сделал вид, что положил пакетик с алмазами в сейф — и незаметно сунул его в карман. Затем вместе с другим директором установил запор сейфа на 10.30 утра в понедельник: именно тогда должен был прийти клиент. Но к этому времени, подумал он, Джек Аллертон уже не будет существовать как таковой. Будет лишь некий Льюис Тренч — в самолете, летящем из Лондона в Цюрих.

Потом он подумал, что брать с собой Джин Ричардс — глупо. Джин слишком много знала о нем, а смазливых девчонок можно найти за деньги где угодно. Но эту проблему он постарается решить позже. Сейчас нужно благополучно развязаться с делами в Лондоне.

— Джек, последний раз прошу тебя: не нужно лететь. Ну пожалуйста! Или — возьми меня с собой. — Конни сидела за рулем, и они ехали в аэропорт Хитроу, к цюрихскому рейсу номер 387.

— Конни, ты действительно городишь вздор. И ты абсолютно нелогична. Ты боишься катастрофы, ибо опасаешься оставить Роберта без отца, но тут же по доброй воле соглашаешься оставить его и без отца, и без матери — если только твое предчувствие сбудется. Но я должен быть в Цюрихе сегодня.

Этот цинизм возмутил ее. Он знал, что собирается бросить своего сына — и был способен воспользоваться таким аргументом!

В аэропорту Конни внимательно смотрела по сторонам. Джин Ричардс не показывалась. Будучи предусмотрительным организатором, Аллертон велел ей приехать еще до девяти часов, сразу же зарегистрировать свой билет и пройти на посадку.

Он сдал чемодан в багаж, оставив при себе небольшую сумку на молнии. Конни тщетно молила его отказаться от полета, ню он лишь бросал на нее свирепые взгляды.

— Здесь мы должны расстаться, дорогая, — сказал он перед паспортным контролем.

— Счастливого пути, милый, — ответила она дрожащим голосом. — Да, чуть было не забыла. Это тебе на дорогу. — Она порылась в своей сумочке, достала перевязанный бечевкой плоский сверток и пластиковый пакет, в котором виднелись яблоко и апельсин, расстегнула молнию на его сумке, сунула в нее сверток вместе с пакетом и вновь застегнула. — Бутылка виски «Джонни Уокер» и фрукты.

— Спасибо, Конни. До свидания.

— Счастливого полета. Позвони мне вечером.

Он предъявил паспорт па имя Льюиса Тренча, сунул его обратно в сумку и направился в зал отлетающих. Но как только он прошел через кабину контроля безопасности, ему преградил путь чиновник в синей униформе.