Наталья Александрова - Дорогая, я женюсь на львице

– Ирина Анатольевна! – удивленно проговорил наклонившийся над люком мужчина. – Что это с вами?

Только тут она узнала майора Продольного.

Грубое, широкое, хотя, безусловно, мужественное лицо майора показалось ей в этот момент прекраснее всех на свете. Кто назвал красивым Алена Делона? Кто считает обаятельным Брюса Уиллиса? Кому нравятся Том Круз или Пирс Броснан? Они не видели майора Ивана Никифоровича Продольного! Ирина вскарабкалась по шаткой лесенке, выбралась из подвала и, обливаясь счастливыми слезами, упала на руки бравого полицейского.

На следующий день подруги сидели в кабинете Себастьянова. На просторном столе красного дерева, по такому случаю очищенном от бумаг и альбомов, лежала картина из тайника. Покосившийся забор, две коровы, свинья…

– Так, – Вольфганг Степанович потер руки. – Это та самая картина? Холст действительно очень старый, а что там внутри… Посмотрим, посмотрим!

– Что, вы попробуете снять с нее верхний слой? – поинтересовалась Ирина, проявляя осведомленность в вопросах реставрации.

– Да ты что! – ужаснулась Катя. – Это такая долгая и кропотливая работа! Аккуратно снимать верхний слой надо будет несколько месяцев, иначе сама картина может пострадать!

– Вы совершенно правы, – Себастьянов с уважением взглянул на Катю. – Если наше предположение подтвердится, этим займутся лучшие специалисты страны… но пока мы можем заглянуть сквозь верхний красочный слой…

Он осторожно взял картину и вложил ее в большой аппарат, стоявший рядом с его столом. Аппарат ровно загудел, засветился голубоватым светом экран монитора. Вольфганг Степанович пробежал пальцами по клавишам, на экране начало проступать изображение.

– Это вроде, как в аэропорту, – прошептала Жанна на ухо Ирине. – Когда просвечивают твой чемодан…

Подруги через плечо хозяина кабинета уставились на экран.

Изображение на нем становилось все четче и четче.

Сквозь унылый, кое-как нарисованный пейзаж проступили человеческие фигуры. Двое мужчин за резным столиком, в руках одного из них стаканчик для игры в кости, другой взволнованно следит за его руками. За спиной игроков стоят две женщины в нарядных, богато расшитых парчовых платьях. Сзади виднеется высокое стрельчатое окно, за ним – цветущий сад…

Даже в бледном, нечетком изображении на экране видно, как тонко и талантливо выписаны человеческие лица и фигуры, детали одежды, убранство комнаты.

Вольфганг Степанович с неожиданной для его возраста и комплекции прытью вскочил из-за стола, схватил трубку телефона и закричал в нее:

– Кирилл! Кирилл Сергеевич! Приходи немедленно, и всех своих зови! Я нашел неизвестного ван Гроота!

Когда восторги стихли, и пожилые, представительные мужчины с просветленными от радости лицами покинули кабинет Себастьянова, где они только что визжали и прыгали от восторга, как кочевники племени мгвангве во время большого осеннего праздника, Вольфганг Степанович вспомнил о трех подругах, которые скромно ожидали завершения музейных ритуальных плясок.

– Да, – проговорил он смущенно. – Я так увлекся, что забыл о самой важной стороне дела… эта картина… она… как бы это сказать… она нашлась… найдена… обнаружена благодаря вам, и вы имеете право… то есть… – он окончательно смешался и замолчал.

– Не волнуйтесь, Вольфганг Степанович, – ответила за всех Жанна. – Мы будем счастливы, если эта картина поступит в фонды Эрмитажа. Да и то – где ей еще быть?

Себастьянов вскочил из-за стола, козликом подскочил к подругам – при его весе и размерах это было очень потешно – и принялся целовать им руки, рассыпаясь в благодарностях. Успокоившись и вытерев выступившие на глазах от умиления слезы, он серьезным тоном спросил:

– Но я хотел бы в знак благодарности что-нибудь сделать для вас! Подумайте, чего бы вам хотелось?

– Как золотая рыбка – три желания? – усмехнулась Жанна. – Ну, я привыкла сама выполнять собственные желания, а вот Катюше вы могли бы очень помочь!

– Да! – всполошилась Катерина. – Ведь мой муж все еще томится в заключении по ложному обвинению… Ведь его задержали по подозрению в убийстве Ирины Сергеевны Моськиной, а теперь ясно, что ее убил этот бандит, который охотился за картиной…

– Разумеется! – Себастьянов схватился за телефонную трубку. – Я постоянно контактирую с отделом ФСБ, который занимается предотвращением вывоза из страны ценных произведений искусства…

Он набрал номер, несколько минут с кем-то оживленно разговаривал и наконец, повернувшись к подругам, удовлетворенно произнес: