Элла Златогорская - Королева меха, или Сублимация чувств

– Я его со школы не видела… сколько лет прошло.

– Он приезжает раз в пять лет, но у вас отпуска не совпадают, – разъяснила мать.

– Вышла б замуж за него, – вставила своё веское слово Евдокия Ивановна, – может, и счастлива была б – убивался ведь Серёжка за тобой.

– Ой уж и убивался, бабуль. Сразу же уехал в Питер в мореходку.

– А ты сразу в Москву уехала, – с обидой сказала мать.

– Мама, если бы я не уехала, то всего этого и не добилась бы.

– Ой, доченька, денег и славы добилась, а счастья – нет. – Мама, у меня есть сын и друг.

– Какой друг? – засуетилась бабушка. – Опять какойнибудь приспособленец.

– Мама, – поучительно сказала Людмила Николаевна, – это «альфонс» называется.

– Вот я же и говорю: как Гитлера.

– Мама, Гитлера звали Адольф.

– Чтоб ему там, в аду, ни минуты покоя не было, этому Адольфу, – запричитала Евдокия Ивановна.

– Мама, ну хватит, успокойся, – Людмила Николаевна налила маме молока. – Выпей немного молока, мама, а потом уж лекарства, после еды которые. Доченька, покушай, детка, ты так мало кушаешь, – Людмила Николаевна стала накладывать Миле в тарелку всё подряд, как в детстве.

– А Герочка когда приедет? – спросила бабушка у внучки.

– Скоро, бабуля. Герман с Еленой прилетит, а Платон – с гостями.

– Тьфу, назвала ребёнка Германом! Слышать не могу.

– Мама, ну ты же называешь его Герой, и ему это нравится, – Людмила Николаевна пыталась успокоить разбушевавшуюся мать.

– Бабуля, Платон остановится в новом доме с гостями, там уже всё подготавливают.

– Тьфу на твоего Платона! Он же на 10 лет тебя моложе, ты родить ему не сможешь. Бросит он тебя, выпотрошит всю и бросит. Людка, скажи ты дочке своей! Не девочка, чай понять должна.

– Мама, что-то ты разошлась совсем. Сто раз говорила уже, – Людмила Николаевна спокойно отвечала матери. – Не переживай, а то давление поднимется. Милочка сама всё понимает – сорок пять лет уже.

– Мам, – у Милы чуть слёзы не брызнули из глаз, – мама, мы уже пять лет вместе.

– Вот из-за него и Гера не живёт с тобой – не хочет, – Людмила Николаевна переживала за внука. – Мальчик один в большой квартире, в Москве.

– Он сам хотел один жить, вот и купила ему квартиру в центре. Женится – и с женой будет жить. Мама, ему 27 лет, он уже не маленький. И Платон тут ни при чём.

– Ты права, Милочка, – Людмила Николаевна попыталась как-то успокоить дочь. – Вот именно, женится и будет жить со своей семьёй.

– Люда, – Евдокия Ивановна уже переключилась на другое, – а Серёжка Дубов в отпуск, что ли, приехал?

– Нет, мама, насовсем, он на пенсию вышел.

– На какую это пенсию? Что ты говоришь? Он же Милкин ровесник.

– А у них, у военных моряков, пенсия ранняя, по выслуге лет, – спокойно объясняла матери Людмила Николаевна. Сразу видно – она спокойный, степенный человек с ангельским терпением.

– А семья переехала?

– Нет, мама, он развёлся с женой уже несколько лет назад. Квартиру в Ленинграде оставил жене и дочери, а сам сюда переехал к матери.

– Клавка-то, твоя подружка, рада-то, небось? – всё продолжала старушка допрашивать дочь.

– Как сказать. Что развёлся – не рада: там же ребёнок, хоть и сноху она не привечала. А что сын теперь с ней рядом – очень рада. Клава говорит, что он молодой, красивый – найдёт себе женщину у нас, в Морегорске.

Люда и Клава дружили уже около пятидесяти лет – как Клава замуж вышла в соседский дом (муж привёз её из одной из кубанских станиц), так они и подружились. А потом и дети в один класс пошли. Хоть Клава и немного помоложе Люды, но была мудра и работяща, как и все казачки.

– Найдёт, конечно, найдёт. Женщины – эшелонами, а мужчины – по талонам, – произнесла старушка свою любимую поговорку и была права. У нас, в России, дефицит настоящих мужчин. Россия – страна одиноких женщин.

Мила слушала перепалку бабушки и матери, и на душе у неё потеплело: она – дома. Жизнь состоит из таких радостных мелочей. Внутрисемейная дегустация утренних блюд подходила к концу, когда раздался стук калитки и потом распахнулась дверь.

– Эмилия Александровна дома? – раздался голос Тани Бажановой, Милкиной одноклассницы и закадычной подруги.

– Дома, дома, – ответила мать. – Заходи, Танюша, садись завтракать.

– Спасибо, тётя Люда, я уже поела. Своих накормила, отправила кого куда – и к вам бегом. Привет, королева меха! – Татьяна бросилась к Миле, и они горячо обнялись и поцеловались.

– Да уж, королева… – ворчала бабушка, но явно с затаённой гордостью.