Дарья Калинина - Пиф-паф, прекрасная маркиза!

– Лучше, чем когда бы то ни было! Во всяком случае, ни разу с того момента, когда я вышла замуж, так хорошо я себя не чувствовала! И никогда, слышишь ты, никогда не чувствовала себя такой свободной! – И устремив на Василису взгляд своих осатаневших, ставших дикими глаз, она громко возвестила: – Я свободна!

Василиса замерла на месте. Ей стало окончательно не по себе. Марья Петровна спятила, это было очевидно. Наверное, до нее наконец дошло, что ее муж, может быть, погиб. И тетка сошла с ума. Но как же не вовремя! Василиса снова украдкой оглянулась, чтобы лишний раз убедиться, что вокруг никого и никто не придет ей на помощь. И решила, что пора ей убираться подобру-поздорову. Ясно, что Марья Петровна помешалась от горя, потеря мужа оказалась слишком сильным испытанием для нее, вот ее сознание и пытается теперь отгородиться от реальности, уберечь от боли и себя, и свою хозяйку.

Василиса не любила психов. Никогда не знаешь, что у такого человека на уме. Вроде бы дружелюбный, а потом – бац! И ножиком ткнет. Нет, надо сваливать и самой поискать Калязина.

Но, как тихо ни отступала назад Василиса, спутница заметила ее маневр.

– Э-э! – крикнула она. – Ты куда это намылилась, красавица?

– Я? Нет-нет, я никуда. На месте стою. Так что вы говорите, с Игнатом Федоровичем счастливо жизнь прожили?

Уловка сработала. Марья Петровна тотчас забыла о Василисе и переключилась на своего супруга.

– Счастливо? Как бы не так! – завопила она. – Каждый божий день был для меня настоящей каторгой. Каждый день он зудел и зудел, нудил и нудил. И посуду я не так мою, и тряпки не так поласкаю, и пол не так тру. Все ему не нравилось, вечно он рядом крутился, ни минуты покоя от него не было.

– Зачем же вы с ним жили?

– Как это? – удивилась Марья Петровна. – Муж ведь. Развод в семье – это позор. Разведенную меня бы никто не принял. Вот и жила. Да не жила, а мучилась.

– Но вы все-таки хотите его найти?

– Найдешь его, как же. Сгниют теперь его косточки! Сгниют – так же, как и твои!

И с этими словами Марья Петровна, растопырив руки, совершенно неожиданно бросилась на Василису. Будь Василиса повнимательнее, она могла бы раньше заметить некоторые предвестники нападения. Да вот не заметила. И теперь с ужасом смотрела, как к ней тянутся руки с растопыренными пальцами. Длинные ногти напоминали когти чудовищной птицы. А лицо Марьи Петровны с перекошенным ртом и оскаленными зубами было и вовсе ужасно. Василисе на миг даже показалось, что на нее движется ожившее сказочное чудовище – гарпия или горгона. Она поняла, что бежать уже бесполезно, слишком поздно, остается только одно – драться.

Первое столкновение закончилось вничью. Ни Марья Петровна, ни Василиса не смогли с наскоку одержать решительной победы. Но если нападавшую это несколько подкосило, то Василиса, наоборот, почувствовала азарт. Не сводя глаз с противницы, девушка присела и, пошарив вокруг рукой, подняла с земли обломок бетонной плиты. Он был небольшой, но увесистый, как раз по руке. Так что второй раунд закончился в ее пользу. Марья Петровна отступила, закрывая стремительно опухающий глаз рукой и злобно завывая.

– Все равно тебе не уйти. Тут и сдохнешь!

– Да за что вы на меня взъелись? Если вас муж достал, я-то тут при чем?

– Ты должна была умереть вместе с ним! Так было задумано!

Василиса оторопела.

– Так вы все знали?

– Я сама это и спланировала. И вашу поездку, и засаду. Знала бы ты, каких усилий стоило, чтобы этот легавый с вами не поехал. Уж я и врала, и телефон отключала, и снова врала. А ведь приди он к нам в тот вечер, когда ты приехала, ничего бы не вышло. Поехал бы с вами, и все… Весь наш план пошел бы к черту.

– Он и так пошел к черту, – язвительно сказала Василиса. – Вы просчитались. Я-то жива и…

Но договорить она не успела, потому что Марья Петровна снова бросилась на нее со злобным криком:

– Жива, да ненадолго!

Женщины сцепились в затяжной рукопашной. Ни та, ни другая не собиралась отступать. Марья Петровна буквально прилипла к своей противнице. Таким образом Василиса была лишена своего единственного преимущества, рука с зажатым в ней камнем беспомощно свисала вдоль тела, у девушки не было сил вырваться из цепких объятий злодейки. А та словно обезумела.

Противница сжимала Василису с такой силой, будто намеревалась выжать из нее всю жизнь хоть по капле. И Василиса с ужасом чувствовала, что с каждой секундой дышать становится все труднее. Воздух уже не доходил до легких, а того ничтожного количества, что в них еще оставалось, явно не хватало. В глазах у Василисы все кружилось и расплывалось, в ушах нарастал колокольный звон, становясь все громче, все оглушительней.