Анна Кубанцева - Алена Винокурова. Женщины любят вопреки

Когда я подъехала, я увидела, что Ирина уже сидит за столиком и лениво разглядывает людей. С ней случились вроде бы небольшие, но примечательные перемены. Ее светло-русые волосы стали, как будто тяжелее и блестящее, легкое белое платье красиво оттеняло кожу с золотистым загаром, большие черные очки выглядели очень стильно, как и светлый маникюр, на который она переключила свое внимание. В общем, Ирина стала заметно ухоженнее, что совсем неудивительно, если твой мужчина олигарх. Пусть даже и беглый.

Она заметила меня и широко улыбнулась, я улыбнулась в ответ, мне действительно приято было ее видеть.

С Ириной мы познакомились, когда она проходила свидетелем по одному громкому делу. Ну как, свидетелем. В интересах дела, но с не очень приятной для Ирины мотивацией в виде задержанного за наркоту младшего брата, ее подсунули в подружки к олигарху Ивану Кожемятову. Почему именно Ирину, я до сих пор ума не приложу. Олигарха Кожемятова решением, принятым в высоких кругах, было приказано ликвидировать. Только кто-то ликвидировал Ивана на его же празднике раньше, чем это успели сделать спецслужбы, а Ирина по уши в него влюбилась. И была бы такая невеселая сказочка, если бы не оказалось, что Иван Кожемятов самоликвидировался и живет себе припеваючи в городе Нью-Йорке, забрав с собой Ирину и ее младшего брата. Официально Иван числился погибшим, жил в Америке под чужим именем и тот факт, что он жив, на Родине был известен очень узкому кругу лиц, в том числе мне.

– Привет, звезда! – поприветствовала я ее, – Слушай, ну ты шикарно выглядишь!

Ира крепко меня обняла и не очень весело усмехнулась в ответ на мои слова.

– Это не сложно, когда есть деньги, – просто ответила она.

– Тебя не радует тот факт, что у тебя есть деньги? – удивленно подняла я брови.

– Нет, просто привыкнуть никак не могу. Иван чуть ли не силой заставил меня купить дорогие шмотки, а я не могла себе разрешить. Я все время вспоминаю время, когда погибли родители, Кожемятова и я делила пакет с гречкой на неделю, чтоб нам с Никиткой хватило. Я стараюсь помогать детям теперь, детский дом, что Иван курировал, взяла под свою опеку, так сказать, хочу грант для одаренных деток учредить, чтобы у них была надежда на хорошее образование…

– А своих не планируете? – немного перебила я ее.

– Пока не получается, – расстроилась Ирина, – врачи говорят, что все в порядке и просто нужно время, но я чувствую себя виноватой.

– Ир, ты чего? – округлила я глаза, – Нашла в чем себя винить.

– Я знаю, Ванечка тоже говорит, что я глупая, но я почему-то не могу избавиться от ощущения, что это моя вина. Ладно, ты-то как?

– Да ничего, все потихоньку. Ты зачем приехала, Иван говорил, что возвращаться не планирует?

Ира еще больше смутилась и робко улыбнулась.

– Знаешь, когда я слышала об эмигрантской тоске, я считала, что это глупости, а теперь…Я действительно скучаю по России, Ален, этого не объяснить. Да, там нет хамства нашего, грязи зимней, нытья бесконечного, а в той жизни, которую мне Ванечка подарил, вообще, как в сказке все, как в кино, но…Они там равнодушные, понимаешь? Души очень мало во всем, даже в Рождестве…Ну, чего ты смеешься?

– Прости, Ир, просто мне, как простолюдинке, сложно это понять. У меня бомжи и бытовуха день через день, а тебе души в людях не хватает, иди ко мне, как юный друг милиции, души тебе будет хоть отбавляй, – не удержалась я.

Ира улыбнулась, вздохнула и сказала:

– Ну, вот и Ваня мне сказал: езжай, отчет по деньгам прими, тоска пройдет за три дня.

– Думаю, он прав. А вообще, давай все по порядку рассказывай.

И Ирина начала рассказывать. Как самолет приземлился в аэропорту имени Джона Кеннеди города Нью-Йорка и она, ступив на американскую землю, почувствовала себя маленьким ребенком, который потерялся. Вокруг сновали какие-то люди, которые говорили на каких-то непонятных языках, хотя Ирина обладала разговорным уровнем английского, она не понимала ни слова. В тот день она впервые узнала, что такое паническая атака. Она началась прямо в аэропорту. Она плакала, цеплялась за руку Ивана и боялась потерять сознание.

– Он очень испугался за меня, – комментировала Ира, – представь: ты поворачиваешься, а рядом стоит белая, как мел, баба, которая беззвучно рыдает и судорожно цепляется за твою руку.

Первые несколько дней она боялась выходить из дома. Иван привел русскоговорящего психолога, с которым Ира стала потихоньку переходить на английский. Потом она спустилась на улицу, потом согласилась сходить в ресторан. Сложнее всего оказалось пойти в магазин. Но потихоньку все наладилось, Ирина начала гулять, они катались на велосипедах в центральном парке, ели мороженое, целовались как подростки, и девушка приняла свой новый мир.