Светлана Головина - Месть – это блюдо, от которого не толстеешь

– Умерли, когда я была ещё совсем маленькой. Вырастили меня дедушка и бабушка по отцовской линии, сначала умерла бабушка, а пять лет назад умер и дед. Других родственников не имею, по крайней мере я о них ничего не знаю. В гости к нам никто из родственников не приезжал, мы тоже ни к кому не ездили, – объяснила я.

Мне не хотелось первому попавшемуся полицейскому рассказывать свою грустную историю, которую я знаю со слов моей бабушки. Мои родители в браке никогда не состояли, моя мать в роддоме написала отказ от меня и сбежала в неизвестном направлении. Отец, через месяц после моего рождения, признался своей маме – моей бабушке, что у него родилась дочь. Дед с бабушкой приложили невероятные усилия, чтобы забрать меня домой. Отец моим воспитанием себя не утруждал, продолжая вести свободный образ жизни. Когда мне было пять лет, однажды ночью я проснулась от крика. Кричала бабушка, ей позвонил друг отца и сообщил, что мой отец погиб, покоряя очередную горную вершину. Он занимался альпинизмом и во время очередного подъема сорвался в ущелье. Его так и не достали, поэтому даже могилы его нет. Бабушка и дед стали моими опекунами. Они вырастили меня, помогли получить образование, а потом неожиданно умерла бабушка, мы с дедом остались одни на всем белом свете. Теперь нет и его, я иду по жизни сама.

Дед и бабушка, как я теперь понимаю, относились ко мне своеобразно. Нет, меня не обижали, но как бы правильно выразиться, они были ко мне равнодушны. Со мной никогда не разговаривали по душам, не целовали на ночь, если я прибегала с улицы со слезами, то единственное, что я могла услышать: «значит сама виновата, нечего себя жалеть, до свадьбы заживет», поэтому лет с пяти, если разбивала коленку, то неслась к Геркиной маме, которая и попричитает, и пожалеет, обработает ранку и при этом подует на неё, чтобы не было так больно. В то же время одевали меня очень хорошо, денег явно не жалели. Любые игрушки, а позже и гаджеты покупались по первому моему требованию. Мне были доступны любые поездки на отдых за границу, любые кружки и курсы. За это я очень благодарна своим старикам, но того, что называется семьей я не имела, поэтому я хочу выйти замуж и создать нормальную семью. Но помня горький опыт моих родителей, ищу надежного человека, который будет для меня опорой.

Воспоминания увели меня далековато от реальности, я задумалась и не сразу поняла последнюю фразу Никифорова:

– Наследство конечно значительное, но вступить в свои права вы сможете только через шесть месяцев.

Стоп. Похоже я что – то пропустила:

– Не поняла. Какое наследство?

– Несколько квартир, земельные участки ещё что – то. Я всего не помню. Вы можете обратиться к нотариусу и там вам выдадут все необходимые документы, – ответил полицейский.

Сказать, что я удивилась – это не сказать ничего. Я была ошеломлена. Посидев с глупым видом некоторое время до меня дошло – меня разыгрывают. У меня скоро день рождения и, наверное, мои друзья прибегли к услугам Геры. Он ещё тот мастер на розыгрыши. Программу «Розыгрыш» видели все. Хотя конечно жестоко так разыгрывать, я погрозила пальцем Герке, засмеялась и сказала:

– Я всё поняла! Ты здорово придумал, я почти поверила, – потом повернулась к полицейским и заявила, – я вас сразу раскусила, ну что там у вас дальше. Тащите свой букет.

Все трое молчали. Тем более цветы не вносили и продолжения не было.

Первым отмер Гера:

– Я здесь не причем. Никаких розыгрышей я не планировал. Я их не знаю, – показал он на полицейских.

Здесь прорвало второго полицейского. Он начал так заразительно смеяться, что у него даже выступили слёзы. Никифоров надулся и произнёс:

– Девушка присядьте. У вас что от счастья крышу снесло? Я же вам объяснил, что погиб человек. Мы проводим проверку. В ходе проверки выяснилось, что единственной наследницей покойного являетесь вы. Ответьте на вопрос: Где вы были 14 мая в восемь часов утра?

Я достала свой рабочий блокнот. Посмотрела чистую страничку двухнедельной давности и произнесла:

– Я была дома и в это время, если нет никаких дел, обычно ещё сплю.

– Кто может это подтвердить? – вдруг ожил второй полицейский.

– Никто, – пожала я плечами, – я сплю одна.

– Это плохо,– сказал полицейский.

– Да уж чего хорошего: ни мужика, ни алиби, – печально вздохнул Гера.

– Слушайте, это какая – то ерунда. Никого я не убивала. Наследство получать мне не от кого. Не морочьте мне голову. У меня и так забот полон рот, – разозлилась я.