Дмитрий Наумов - Спецприключения Миши Шерехова

Спустившись вниз напервый этаж, где располагались коммунальные службы дворца (бани, гардероб, службы общепита гарема и буфет для гостей), Миша уже имел в голове план шифротелеграммы, подготовленный по всем правилам информационно- аналитической работы, основы которой безуспешно пытались привить ему на далекой заснеженной Родине.

Плотно закрыв и зашторив окно, Шерехов включил настольную лампу, достал из сейфа бумаги и, в который уже раз за этот вечер стал перечитывать телеграмму из Центра. Текст телеграммы был знаком Шерехову до боли, приобретенной бессонными ночами в раздумьях о том, как выполнить боевой приказ, не растеряв при этом с таким трудом подобранной и обученной группы бескорыстных помощников. И сейчас, перечитывая заново текст шифротелеграммы, Шерехов чувствовал, как сладкая истома растекалась по телу от сознания того, что он, майор разведки Шерехов, нашел решение сложного вопроса, который сам придумал и поставил перед Центром и разработал оперативно грамотный план, утвержденный Москвой, начало которого назначено на 9.00 местного времени.

"Надо поспать, утро будет трудным", – подумал Шерехов, но из-за стола не встал, а придвинув кипу бумаг, стал перебирать их, отыскивая и откладывая в сторону нужные. Сюда легли бланки проверочных маршрутов по выявлению возможного наружного наблюдения, составленные Шереховым еще в прошлую свою командировку, лист оперативных расходов, еще девственно чистый и расписка особо ценного агента "Али", в конце которой Миша с удовлетворением прочитал еще раз: "О моем сотрудничестве с советской разведкой никто кроме меня и моих родственников знать не будет".

"Али" был особо дорог Шерехову, поскольку работал в банях Голубого дворца Эмира Аль-Сабаха, родственников имел не так много, как другие "штыки", а главное – имел прямой выход на гарем эмира. Сам ибн-Сауд часто доверял "Али" помывку основной части своих жен, будучи уверенным в качестве обслуживания. За полную сохранность своей сексуальной сборной, как часто в шутку эмир называл свой гарем, Аль-Амир не беспокоился – он знал, что еще в раннем детстве на светлом празднике обрезания будущего банщика Голубого дворца мулла хватил "лишку" как до операции, так и во время нее. Так что, начиная с бурных лет отрочества "Али" был лишен некоторых земных радостей.

Шерехов приобщил «Али» к оперативной работе еще в прошлую свою командировку, подставив ему по всем канонам оперативного искусства женщину весьма легкого поведения, не зная, к сожалению, всех вышеизложенных обстоятельств жизни банщика. И когда эта разработка дозрела до логического конца и дала результат прямо противоположный ожидаемому, Шерехов, по согласованию с Центром, завербовал его на идейно-политической основе.

Работать с "Али" поначалу было трудно. Труднее всего было объяснить "Али", что он, Шерехов, из разведки, а не очередная жертва наркомании. Первые шесть встреч Шерехов посвятил только воспитательной работе, рассказав своему новому агенту краткую историю органов ВЧК-КГБ, их нынешнюю структуру, довел до его сведения наиболее удачные результаты обдурмандийской резидентуры за последние несколько месяцев и охарактеризовав некоторых своих товарищей по работе, работающих под дипломатическим прикрытием в посольстве.

Уже через год "Али" начал активно работать, передавая ценнейшие сведения о работе коммунальных служб зимней и летней резиденций эмира Обдурмана. Ценность этой информации была особо отмечена Центром, поскольку подтвердила данные нашего разведчика-нелегала о том, что эмир совмещает свою летнюю и зимнюю резиденции в одном дворце.

Но все это были цветочки. Время ягодок пришло только сейчас. Шерехов даже похолодел от одной мысли о сложности и важности задания, которое ему предстояло выполнить. Одно лишь успокаивало – в любом случае в конце долгого пути его ждала награда. Правда в случае провала ее получит за него жена, а ему придется отбывать принудительные работы в банях эмира после, естественно, небольшой хирургической операции… Майор Шерехов знал, на что идет.

Собрав листы, сложив их в сейф и опечатав его, Шерехов одел "пинджак" (вид национальной одежды обдурмандийцев) и вышел из кабинета с единственным желанием – уделить несколько минут совершенствованию своей физической подготовки. Привычка, оставшаяся после незабвенных дней учебы в развединституте, гнала майора Шерехова на стадион ежедневно, и избавиться от нее Шерехову было невозможно, как невозможно было избавиться от богатырского храпа, который так не вовремя появлялся у майора на оперативных совещаниях.