Наталья Александрова: Три кита и бычок в томате

– И когда же это ты успела с майором перемолвиться? – прищурилась Жанна.

– Да уж успела, пока вы над алмазами квохтали. А Хвостицын убил любовника жены из ревности и замаскировал это под заказное убийство, чтобы на него не подумали. Долго ли оружие на рынке купить, а уж в упор не промахнуться даже безрукий сумеет.

– Что же он так долго собирался? Лариса же несколько лет с Гранатовым была…

– Так раньше Гранатов в Москве жил, высокий пост занимал, и потом, когда по культуре работал – у него машина с шофером, охрана, как к нему подойдешь? А как сняли его с должности, так всю охрану отобрали – он же не государственный теперь человек, ему бесплатная охрана не положена! Ну вот и представьте: выходит Гранатов из дома, до машины не успел дойти, как к нему подходит человек – здрассте, говорит, вы меня не узнаете? Я, извините, жену свою ищу, телефончик не подскажете? Пока тот соображал, что к чему, в него и пальнули.

– Все равно у тебя никаких доказательств нету! – упрямо сказала Катя.

– А я и не собираюсь никому ничего доказывать! Ты что же думаешь, я стану мстить за эту сволочь, которая из-за дурацких алмазов целый автобус с неповинными людьми взорвала? Пускай это будет ему возмездием, а убийство на совести Хвостицына останется. Но с Ларисой я поговорю, пускай начеку будет. Все-таки с убийцей жить страшно…

И тут у нее зазвонил мобильник. Ирина взглянула на номер и вылетела в прихожую, чтобы поговорить спокойно.

– Ирина, у меня просто нет слов! – судя по голосу, Абаканов был ужасно сердит. – Мне Рогер все рассказал! Ну как вы могли действовать так легкомысленно?

«А вот не будешь глядеть на меня свысока!» – злорадно подумала Ирина.

– Слушайте, я же волновался за вас! – продолжал Абаканов. – Ну я вас обидел подозрениями, простите, но нельзя же было лезть на рожон прямо тигру в пасть!

Ирина мгновенно оттаяла. Он волновался за нее, значит, она ему не безразлична!

– Дорогой, – проворковала она, – я же хотела тебе помочь…

Ее тон мгновенно возымел просто магическое действие, Абаканов тут же сменил гнев на милость.

– Радость моя, когда мы увидимся? У меня для тебя есть подарок!

– Как можно скорее! – сказала Ирина с придыханием. – Видишь ли, у меня для тебя тоже есть подарок, такой ценный, что я боюсь оставаться с ним долго…

– Катерина, свет выключи! – сказала Жанна с плохо скрытой завистью. – Иркина физиономия так сияет, нам без люстры светло будет!

Катя не слышала, потому что в этот момент разговаривала со своим мужем.

– Девочки, какой кошмар! – сказала она, повесив трубку. – Завтра утром Валик приезжает, что он скажет, когда Генку увидит? Гена, особенно по утрам, очень впечатляет… Да, кстати, куда он делся-то? Я его с самого утра не видела!

И в этот момент снова раздался звонок.

На этот раз звонили в дверь.

По звонку почти всегда можно узнать, в каком настроении находится человек, который стоит за дверью – спокоен он или раздражен, утомлен или бодр и жизнерадостен. Некоторые женщины умеют даже определять по звонку, голоден ли вернувшийся с работы муж или он успел по дороге перекусить. И не только перекусить.

Так вот, услышав звонок, Катя очень забеспокоилась.

Она устремилась к двери и торопливо загремела запорами.

На пороге стоял Гена Суглинский. Вид у него был какой-то озадаченный и немного смущенный.

– Гена, где ты пропадал? – спросила Катерина. – Ты, наверное, есть хочешь?

– Я… это… как бы сказать…

– Мы вообще-то за вещами пришли, – раздался позади Суглинского женский голос, и перед Катей возникла неподражаемая генеральша Недужная. – А насчет того, что Геннадий хочет есть – это поклеп, ложь и инсинуация!

Да, – робко произнес Суглинский, покосившись на генеральшу, – Эпопея Кондратьевна меня борщом накормила… очень хорошим борщом… с пампушками…

– Суглинский! – Катя потрясла головой, надеясь таким способом привести в порядок свои мысли. – Я ничего не понимаю! Какой борщ? Какие пампушки? Какие вещи? При чем здесь генеральша?

– Я… это… портрет писать буду…

– Ее? – удивленно переспросила Катерина, покосившись на Недужную.

– Нет… покойного генерала… мужа ее…

– Ты же больше по части нефтяников!

– Ну, нельзя замыкаться в таких узких рамках! Художник должен всю жизнь расти, находиться в творческом поиске…

– Как же ты его будешь писать? Он же умер! По фотографии, что ли?

– Зачем по фотографии? – Гена поморщился. – По фотографии только халтурщики на Невском рисуют!