Наталья Александрова - В деле только девушки

– Ладно, я пойду, пожалуй, умоюсь, – пробормотала она. – Только вряд ли тебе мой внешний вид после этого больше понравится.

Пока она была в ванной, Александра похозяйничала на кухне, нашла в шкафчике банку растворимого кофе и поставила чайник. Хозяйка вернулась довольно быстро. Она смыла старую тушь и разгребла птичье гнездо на голове. Теперь волосы пусть и не лежали гладко, но хотя бы не так топорщились. Правда, стал заметен свежий синяк на щеке и под глазом. Капитан Матросова быстро прикинула, что синяк этот явно вчерашний, а стало быть, покойный Ленчик никак не мог его поставить.

– Кто ж тебя так? – жалостливо спросила Александра, разливая по чашкам кипяток.

– Меня Люся зовут, – несколько невпопад сообщила хозяйка и плюхнула в коричневую жидкость три ложечки сахара. – Будем знакомы.

Они выпили кофе, потом Люся хватилась сигарет, и оказалось, что все вышли. Пришлось курить вонючие и забористые папиросы Матросовой. Пока Александра прикидывала, как бы половчее приструнить несговорчивую свидетельницу, та вдруг бросила окурок на пол и затоптала его каблуком.

– А пошли они все! – заорала она. – Не родился еще тот человек, который меня безнаказанно бить станет! Хотела насчет Севки узнать? Так это его ребятки мне морду разукрасили!

– Было за что?

– Вот теперь будет! Значит, вчера прихожу я домой поздно. Я барменшей работаю, у нас до двенадцати, да еще пока разберешься со всем, кассу сдашь, бокалы пересчитаешь… Вот, а эти трое меня у самой квартиры караулят. Я и пикнуть не успела – они меня сюда втащили и давай по-всякому пугать. Чтобы я не смела никому сказать, что Ленчик был с Севой связан, полиции особенно. Я говорю, что ничего не знаю, никого не видела, так один там давай за руки хватать. Понятно, я вырываюсь, все-таки бармен, а не учительница ботаники. Орать начала, вот мне в глаз и засветили. И как теперь на работу идти с такой рожей? Не представляю! У нас на работе с этим строго: культурное заведение, а не шалман какой-нибудь. Уехать хотела, так вы разве отпустите?.. Да и похороны опять же…

– Вот что, Людмила, – строго сказала капитан Матросова, – давай так договоримся. Ты мне сейчас рассказываешь все, что знаешь насчет Севы Шрама. Я ничего не записываю, и вообще ни одна душа не знает, что я к тебе пришла. А потом езжай ты куда-нибудь подальше. Лично я возражать не стану.

– Честно? – просветлела Люся. – Ладно, Ленчику уже ничем не повредишь, так что слушай. Как раз накануне того дня, как Ленчика убили, встретила я его в городе. Он-то меня не видел, а я случайно его разглядела. Идет с таким деловым видом, еще по сторонам оглядывается. Думаю, куда это он намылился, уж не к бабе ли? Двор незнакомый, дом тоже, свернул под арку, я – за ним. Он так по сторонам зырк, и в подъезд, а я в это время за помойкой спряталась.

Александра подумала, каких размеров должна была быть помойка, если за ней сумела спрятаться такая крупногабаритная тетка.

– Дальше Ленчик поднялся на третий этаж. Там окно на лестнице разбито, все видно. Я – за ним. На слух определила, которая дверь хлопнула. А он еще своими ключами дверь открыл. Тут я и вовсе всполошилась: может, думаю, у него еще какая баба завелась? Не люблю, знаешь, когда из меня полную дуру делают.

– Этого никто не любит, – поддакнула Александра.

– Не скажи, – серьезно возразила Люся, – некоторые бабы очень даже не против, когда их за круглых дур держат. Прямо хлебом их не корми. Но я не из таких. Значит, стою я против той квартиры: дверь как дверь, нормальная дверь, замызганная такая. Я и позвонила. Ленчик дверь открыл чуть не бегом, а как меня увидел – у него рожа-то и вытянулась. Я, понятное дело, разъярилась. Ты, говорю, кого ждал, такой-сякой? Налево от меня ходить вздумал? Так сказал бы сразу, разошлись бы, как в море корабли, мне такого добра, как ты, даром не надо! И еще много всего сказала. Разошлась, дала себе волю.

– А он? – с интересом спросила Александра.

– А он побледнел так и меня в квартиру втянул. Сиди, говорит, тихо, дура, и молчи. Это я-то дура? А он тогда кто? Но поняла я все-таки, что не бабу он ждет. У меня, говорит, дела важные, с опасным человеком встречаюсь. А ты, говорит, влезла, куда не просят. И уйти уже поздно, вон его машина во двор въезжает. В общем, засунул он меня на балкон и велел сидеть тихо, как мышь в норке. Потому что если этот человек, Сева то есть, меня увидит, то плохо будет и мне, и Ленчику. Очень он боялся этого Севу, и не зря. Разговор их я слышала, но ничего в нем не поняла. Там окно открыто было, говорили они довольно громко. Было как: Сева велел Ленчику сей же час лететь в галерею какую-то, там выставка одной бабы, так вот, у нее есть такая картина, то есть не картина, а вроде тряпка такая, на которой прилеплены красивые фиолетовые камушки. Эти самые камни Севу очень интересуют, и Ленчик должен непременно завести знакомство с той художницей, напроситься к ней домой и выяснить, откуда она эти камни взяла и нет ли у нее дома еще таких же. Еще Ленчик должен эти камни сфотографировать вот этим вот аппаратом и доложить обо всем Севе немедленно. Только, ясное дело, не по телефону, Сева сам его найдет в этой квартире.