Мария Мусина - Квадратные метры хитрости

– И что, его никто не ищет? – спросила я соседей.

– Кому он нужен?

– Так вас устраивает соседство с притоном?

– А что мы можем сделать?

Кто-то сказал, что Закопята квартиру сдает, а сам живет на даче.

Вообще-то, строго говоря, алкаш Закопята вполне мог продать Красавину свою квартиру и уклоняться от регистрации. Почему нет? Но надо все же его найти, болезного, и прояснить ситуацию. Никто не знал адрес дачи, на которой проживает Закопята. Хор. Отложим эту тему.

Вторая намеченная на сегодня квартира принадлежала Инге Петровне Ярцевой (49 лет от роду), находилась тоже недалеко от меня, на Таганке. Я сочла это хорошим знаком.

Вообще-то я готовилась к тому, что на звонок в домофон мне никто не ответит – придется по соседям пройтись. Даже легенду придумала на такой случай. Но в домофоне откликнулся приятный женский голос.

Я назвалась помощником адвоката.

На пороге искомой квартиры стояла молоденькая девушка и пристально на меня смотрела. Да, я не молода и, наверное, могла бы к своему возрасту сделать карьеру покруче, чем помощник, пусть и адвоката. Но зачем же так беззастенчиво на меня пялиться?

Между прочим, я переводчик художественной литературы! И довольно неплохой! И могла бы сейчас сидеть в тиши кабинета и переводить какой-нибудь славный роман про любовь, возвышенные чувства, коварство, вероломство и все такое.

Я же вместо этого спасаю непутевую подругу Ирку! И подвергаюсь недоуменным взглядам!

Захотелось немедленно развернуться и уйти. Но там, куда можно было уйти, – меня тоже ничего хорошего не ждало. А все благодаря моему мягкосердечию и беспардонной наглости кое-кого. Не будем показывать пальцами!

– Мне нужна Инга Петровна Ярцева, – сказала я, светски улыбаясь.

– По какому вопросу?

– Я – помощник адвоката, наша коллегия ведет дело бывшего мужа Инги Петровны.

Почему мужа? Почему бывшего? Что я несу? Но у дамы в 49 лет наверняка завалялся какой-нибудь бывший муж. Скорее всего.

– Проходите, – неожиданно приветливо пригласила девушка.

Я сделала шаг в квартиру. Но что-то остановило меня. Тревожно мне стало. То есть я, конечно, не рассчитывала, что и мне подбросят труп. Но все же квартиры эти, которыми хотел завладеть мошенник Красавин, источали опасность.

– Вы – родственница Инги Петровны? – спросила я.

– Нет, мы снимаем эту квартиру. Я вам сейчас дам телефон Инги Петровны. Она в отъезде.

– У вас разве нет ключа от почтового ящика? – спросила я и тут же поняла, что выдала себя с потрохами. То есть цель своего визита выдала. То есть то, что я интересуюсь на самом деле злодеем Красавиным.

Девушка явно напряглась. И я пошла ва-банк.

– Почему вы не доложили Инге Петровне о повестках в суд? – спросила я самым строгим из всех голосов, на который только была способна.

Однако вопрос все равно прозвучал вяло. Безынициативно как-то. Поэтому я придвинулась вплотную к девушке… Кстати, как ее зовут?

– Кстати, – сказала я, – как вас зовут?

– Людмила… – прошептала девушка.

Инициатива явно была на моей стороне.

Я скомкала в ладони ворот кофты квартиросъемщицы. Это был мой коронный прием. Когда такая безобидная (с виду) особа берет кого-нибудь за грудки – у этого кого-нибудь в голове всегда появляются мысли о том, что внешность обманчива. А это дезориентирует.

– Так что, Людмила, – не отпуская ворот ковбойки, вопрошала я, – вы сами расскажете или отправимся в полицию?

– Да отпустите вы, – пришла в себя девушка, – при чем здесь полиция? Я ничего такого не сделала! Пришел брат Инги Петровны, попросил ключ от почтового ящика. Я и отдала.

– Инга Петровна в курсе? – озадачилась я. – Вы Инге Петровне сообщали об этом?

– Нет. Брат ее попросил ей не сообщать. Инга сейчас за границей, ей не до чего. У нее дела какие-то важные. А брат сказал, что сам будет вынимать платежки за квартиру и свет и оплачивать. Иначе, сказал, Инга все забудет. Долги накопятся. И пени.

– Как вы расплачивались с Ингой Петровной?

– На карту сбербанка переводила. Да что вы меня пытаете? У вас нет никаких прав! – окончательно пришла в себя девица.

Я решила помириться. Я вообще-то человек очень мирный и душевный. Мне претят всякие ссоры и напряженки. И только непреодолимой силы обстоятельства заставляют меня в них участвовать!

– Хорошо, – сказала я мягко, – давайте телефон Инги Петровны.

И улыбнулась. А улыбка у меня хорошая. Располагающая. Чуть глуповатая, поэтому люди всегда расслабляются.