Кристина Юраш - Магический Нуар

Я уже чувствовала, как вино заставляет чаще улыбаться и замечать меньше наглости.

– Я вижу, что попала в цепкие лапы правосудия.

– Даже не сомневайтесь, – меня перетащили себе на колени, осторожно туша свою сигарету. – Мы сейчас будем выяснять вашу личность.

– А вашу выяснить никак не получится? – осведомилась я, чувствуя, как меня обнимают. Я потянула его за галстук, а потом потушила окурок об его запонку.

– Я думаю, что однажды, мы встретимся. Если вы будете хорошо работать, – многообещающе заметили мне, приближаясь ко мне губами. Я чувствовала сладковатый запах хорошего табака, а потом узнала и вкус, даря ему холодный поцелуй – насмешку.

– Вы только что заработали себе десять лет за не содействие следствию! – меня снова поцеловали, пытаясь убедиться в том, что развязать можно любой язык.

Целовался он сладко. Мне безумно нравилось, как он это делает. Поэтому я решила не церемониться и снова подтащила его за галстук. Какой офигительный сон! Если что, будучи коматозницей, я могу спокойно играть в сериалах! Зарабатывать, приличные деньги, не вставая с постели.

Стану знаменитой актрисой, получу Оскаром по голове. Рядом будет плакать Ди Каприо, целуя второй Оскар в своей жизни. Какая-нибудь добрая душа поднимет мою бессильную руку и помашет ею, как бы намекая, что я очень всем благодарна…

– Как ты смеешь – прошипела я, делая из его галстука удавку.

Я посмотрела на его улыбку. И впилась в его губы. Не каждый день одинокой женщине снятся приятные и неприличные сны!

А то все про работу, про работу.

Как говорила моя коллега, еще немного, и я буду присматриваться к маньякам. А вдруг? Надо же как-то устраивать личную жизнь?

Я чувствовала, как рука гостя скользит по моей груди, расстегивая рубашку.

– А вот это уже незаконный обыск, – усмехнулась я, снимая с него галстук.

Галстук полетел на пол.

– Нет такой статьи в уголовном кодексе, – ответили мне, извлекая из бюстгальтера мою грудь и целуя ее. Поочередно. Хм… Левую обидели. Ее поцеловали на один раз меньше.

– Я вот думаю, на что потянет ваше преступление? На особо тяжкое? – я закусила губу, чувствуя, как его язык скользит по моей коже.

Моя рука пытается нащупать орудие убийства в его штанах.

– Между прочим, за изнасилование дают до десяти лет. И вот сейчас пытаюсь выяснить, в особо крупном размере или нет? – улыбнулась я.

– Вы пытаетесь меня привлечь за изнасилование? – спросил гость.

– Да нет, для себя прикидываю, – ответила я.

Я бессовестно расстегивала его штаны, глядя в синие глаза. Ну-ну… Все-таки в особо крупном размере.

Я запустила в чужие штаны руку, понимая, что иметь такое орудие убийства для мужчины – настоящее преступление против женщин.

Меня попытались опустить на колени, но я не позволила, осторожно растирая рукой улику.

– Может, найдем место поудобнее? – предложил мерзавец из моего чудесного сна.

Я уже села на стол, глядя, как гость встает, наклоняется и начинает целовать меня долгим и страстным поцелуем. От которого тут же хотелось сдаться с поличным.

– Это взятка? – прошептала я, чувствуя, как он скользит пальцами между моих ног. Каждое его движение заставляло меня выгибаться от сладкого нарастающего напряжения.

– Нет, – усмехнулся гость.

Он опустился на колено и провёл языком по мне, заставляя обхватить его голову руками.

– Вот это… взятка…

Я понимаю, что взятки – сладки, но за такую взятку можно было бы и дать … шанс…

Я вздрагивала, чувствуя, как его пальцы медленно, словно дразня, входят в меня. Его язык безошибочно нашел ту самую точку, от прикосновений к которой захотелось написать чистосердечное признание.

Я чувствовала, как он резко входит пальцами в меня, заставив меня простонать.

Нет, это был не тот самый случай, когда во время процесса лежишь себе и думаешь: «Какое небо голубое!». А по тебе ползает слепая улитка. Ползает в надежде, что ты просто радуешься от самого факта процесса. Мол, смотри, дорогая, как я тут стараюсь! Весь язык об тебя счесал. Тешишь, так сказать, свое женское самолюбие.

Обычно мужская голова между моих колен напоминала мне о чьем–то несчастном детстве. Леденцы на картинке, мороженое на витрине, и примёрзший к качели язык – навсегда отбивали охоту будущему мужчине доставлять женщинам удовольствие.

– Ах, – простонала я, кусая губы и чувствуя, как в меня грубым рывком входят чужие пальцы.