Ирина Енц - Рябиновая долина - Ловушка на прошлое

Мы посидели немного в молчании, прислушиваясь к вечерним звукам долины. И, почему-то, это затянувшееся молчание смутило меня больше, чем все разговоры и взгляды вместе взятые. Я поспешно схватила кружку, и сделала несколько глотков остывающего чая. Игорь посмотрел на меня внимательно. Но, я не смогла из-за его очков разобрать выражение взгляда. В досаде, про себя подумала, что он скрывается за ними, как за каким-то щитом. И тут же, сама на себя разозлилась. Какое мне дело до его взглядов! Он совершенно посторонний мне человек. Просто, интересный собеседник, который по-соседски помогает мне. И мы просто коротаем время за разговорами. И ничего более!

Наконец, он заговорил, и я выдохнула с облегчением.

– Ну, историю старообрядчества вы наверняка немного знаете. Я просто пробегусь по основным вехам, чтобы были понятны здешние события. Про протопопа Аввакума вы тоже, наверняка, слышали. Где-то в середине семнадцатого века произошел печально известный Раскол. Аввакума, как бунтаря и приверженца старой веры, сначала бросили в подвалы Андронникова Монастыря, что в Москве, а уж потом сослали в Тобольск. Оттуда его отправили в Забайкалье. Добирался он туда пешком, вместе со своей женой и девятью ребятишками. Мало кто знает, что Аввакум был женат. Так что, жены декабристов повторили подвиг его жены Анастасии Марковны. И только лет через семь опальному протопопу было разрешено вернуться в Москву. Но, гордый и упрямый Аввакум не смирил своей бунтарской души и принялся за прежнее. Он жестко выступал против «новой, греческой» церкви, пропагандируя «чистую русскую веру». И, конечно, его опять сослали. В этот раз, в Архангельск. И в итоге, в начале восьмидесятых голов семнадцатого века его, и еще нескольких его последователей, сожгли в срубе. Приверженцы старой веры подвергались суровым гонениям. И стали разбегаться по всей стране, а также, многие уехали в Америку. Но, Екатерина Вторая, издала Указ, по которому всем староверам дозволялось селиться в Сибири. Пространства были необъятные. Их необходимо было заселять и осваивать. – Он опять замолчал, любуясь вечерней долиной. И вдруг переключился с темы. – Красиво здесь, правда? – Я молча кивнула. Судя по его устремленному вдаль взгляду, ответа он от меня не ждал. Потом тихо проговорил. – Как бы сказали старые люди, благостно. Душа замирает. А потом начинает петь. Не зря наши предки выбрали это место для поселения. Здесь много чего происходило. Не только хорошего. Крови много пролилось, несмотря на удаленность от больших дорог и путей. Да, и люди здесь жили, казалось бы, совершенно мирные. А вот, поди ж ты… – Потом, будто опомнившись, перевел взгляд на меня. – Вы простите… Я порой увлекаюсь.

Я, едва усмехнувшись, проговорила:

– Мы же вроде бы на «ты» перешли минут как двадцать назад.

Он смущенно улыбнулся.

– Не привык еще. Прости. Так вот, о староверах. У знаменитого опального протопопа было множество последователей. И по некоторым документам, которые попали мне почти случайно в руки, можно было понять некую… – Он стал пытаться подобрать нужное слово. – Была в них некая недосказанность, что ли. И вообще, жизнь Аввакума была окутана какой-то тайной. Ты же знаешь, что нашу историю в том виде, в котором нам ее сейчас преподносят, преподают в школах и ВУЗах, писали не русские люди. Когда греческая церковь пришла в нашу землю, то повсеместно и методично стали уничтожаться старые рукописи славян. Некая сила пыталась стереть с лица земли нашу истинную историю. Только в некоторых Европейских источниках, в забытых монастырях, в самых дальних уголках, можно было раскопать незначительные крупицы знаний, подтверждающие нашу древнюю историю. Но, официальная наука их не признавала. И, к сожалению, большинство источников были либо утеряны, либо уничтожены. Но, вот что интересно. В некоторых староверческих семьях многие века хранились уникальные книги и рукописи. Их сохраняли, порой, ценой собственных жизней. Кстати, Сергеич из древней староверческой семьи. Он мне показывал один очень любопытный свиток. Так же, у него сохранился уникальный экземпляр древней библии, написанный еще старославянским языком. Не тем алфавитом, принесенными греческими монахами Кириллом и Мефодием, которые в последствии стали именовать «кириллицей». А древними буквами старославянской азбуки, в которой было сорок девять знаков.

Я смотрела на Игоря, затаив дыхание, забыв про остывший чай. Видимо, он почувствовал мой взгляд, потому что, опять стал простить у меня прощения за свою увлеченность