Фредерик Дар - Можно любить и лысых

— Действительно, «случилось».

— Что именно?

— Это будет моим сюрпризом.

Я показываю ему хижину Валерии. Он вытаскивает руку из трусов и, не колеблясь, раскрывает дверь.

Когда Берюрье выходит из домика, то кажется немного бледным. Из его чрева доносятся подозрительные звуки. Он быстро забегает за камень и опорожняет свой кишечник, после чего, за неимением туалетной бумаги, подтирается листом какого-то растения.

— Прости, — говорит Берю. — От таких вещей у меня случается понос.

Я отхожу от этого места подальше, а мой приятель снова заходит за камень и производит два таких залпа, после которых пушечная стрельба Французской эскадры в Тулоне кажется детской забавой.

— Ты думаешь, что ее обезглавила эта девка?

— Я ничего не думаю.

— А ты видел ее руки?

— Может быть, это подстроили специально?

— Она под наркозом.

— Знаю, но она могла накачаться и после убийства.

— В таком случае, она вымыла бы руки.

— Не обязательно. Она могла придумать эту мизансцену, чтобы быстрее оправдаться. Слишком дико все будет выглядеть в глазах следователя — обезглавленная подруга и ты, с окровавленными руками, спишь рядом!

— Что будем делать?

— Займемся проверкой. На этом острове нас семнадцать человек. Валерия мертва, мы с тобой и наши соседки отпадают. Это уже пятеро. Осталось двенадцать. Подружка Валерии — подозреваемая номер один. Надо осмотреть руки и вещи всех остальных. Невозможно без брызг отделить голову от туловища. Даже если убийца надел перчатки и халат, все равно что-то должно попасть на ноги, на волосы. Это нам и надо.

Трогательная картина предстает перед нами — Антония и ее чернокожая подружка, обнявшись, спят обнаженными на широком и удобном ложе. При других обстоятельствах этот вид вызвал бы у меня восторг, но сейчас было не до этого. После того спектакля, этот только приятен, и у нас нет времени решать, кто из них «он», а кто — «она».

Свет будит обеих, Антония вытаскивает правую ногу из кольца, в которое она зажата левой рукой и ногой музыкантши.

— Что вам нужно? — спрашивает Антония, встревоженная нашим появлением, но нисколько не смущенная.

— Справку, дорогая.

— В такое время?

— Если бы с одной из нас произошел несчастный случай, то что бы вы сделали?

— Боже мой! Я оказала бы немедленную помощь!

— А если бы это было очень серьезным?

— Я бы выпустила красные ракеты — это единственный способ дать сигнал о тревоге.

Я беру ее руки и тщательно их рассматриваю. Они совершенно чистые.

— Что вы делаете? — спрашивает удивленная девица.

— Проверяю, красавица. Потому что здесь, в пансионе наслаждений, случилось нечто страшное, и я хочу знать — по чьей вине?

— Но что случилось?

— Я сейчас все расскажу.

Подаю Мастеру знак начать обследование вещей барышень, а сам довольствуюсь осмотром их тел. Ни один миллиметр нежной кожи не ускользает от моего зоркого взгляда. Я тщателен, как часовой мастер.

Ничего, ровным счетом ничего. Это же отмечает и Берюрье.

И тогда Антония испускает крик, подобный воплю раненого зверя:

— Но-но… Но это же мужчина!

Подрагивающим пальцем она указывает на член Берю, предательски торчащий из-под тонкой рубашки — мой боров забыл надеть трусики у того камня.

Вследствие невозможности утверждать обратное, признаю, что это — мужчина. Тогда мамзель хватает меня между ног и обнаруживает то же самое.

— И вы — тоже? — вздыхает она. Мне приходится согласиться.

Она, не церемонясь, выливает из своего прелестного ротика грязный поток ругательств. Она так изощряется, что я, человек не совсем выдержанный, перехожу в наступление.

Начинаю осаду.

В конце-то концов, почему моя сексуальная жизнь должна зачахнуть из-за того, что несчастную Валерию обезглавили! У меня весьма требовательные половые железы, железы настоящего мужчины! Им нужна свобода и возможность действовать. Поэтому я отпускаю удила и даю им волю. Пусть поступают, как хотят…

Я выигрываю осаду без всяких хлопот, с первого приступа, без предварительной подготовки почвы. Стоя передо мной, эта злючка в один миг распахивает коленки и сама нанизывает себя на мой «вертел». Мне остается только подбадривать ее и слегка придерживать, когда она слишком увлекается. Довольно легкая, она с таким азартом намыливает моего «замарашку» своей «губкой», что я едва удерживаю равновесие. В конце концов, я опускаю ее на постель, и сам продолжаю наш удачный дивертисмент. Антония — прекрасная партнерша, и фигурка у нее, как у богини…