Юлия Николаева - Пес, миллионер и прочие неприятности

Что, если к нему кто-то пришел? Можно было сжечь записку. Мог он не успевать сделать это? С другой стороны, запомнить данные с листка труда не составляет, так что сохранять его для потомков – занятие весьма странное. Но если я права, и Витя хотел сохранить листок, значит, что-то в нем есть. И не только значение написанного важно.

Я снова уставилась на клочок: это был неровный кусок тетрадного листа в клетку. Написан текст обычной синей шариковой ручкой, почерк корявенький, мужской. На этом мои мысли относительно обрывка кончались.

А что, если это было послание для кого-то? Например, Витя сбросил вниз кошелек, а кто-то должен был его подобрать и найти листок. Конечно, притянуто за уши, найти кошелек могли и дворники, и кто-то еще, как это и случилось. Но опять же, если ему приходилось действовать в экстренной ситуации, он мог пойти и на такую меру.

Возможно, боялся, и было от чего, раз вскоре погиб. Могли ли его убить из-за данных на этом листке? Я снова уставилась на клочок. Выглядело все это более, чем сомнительно, однако я чувствовала, что нащупала нить, которую можно потянуть. Что-то за этим всем стояло. Пока я не знала что, но вознамерилась узнать.

И для начала в три часа я решила быть в гостинице «Космос», чтобы посмотреть на этого Марата Асадова. Витю он явно интересовал, раз уж парень записал данные на бумажке, вот и мы поинтересуемся, что к чему. Раскрываться я не планировала, только посмотреть обстановку. Даже смешно, что это я всерьёз думала, потому что в итоге вышло у меня все опять через одно место.

Допив кофе, я слезла с подоконника и уселась за ноутбук, но написать ничего не успела, потому что раздался звонок в дверь. Ужасно разволновавшись, я немного пометалась в просторах кухни, но потом рванула в прихожую, сунув записку в карман джинсов. За дверью стоял Марик, я явственно выдохнула, потому что успела испугаться.

Открыв, хотела посмотреть строго, но он, увидев меня, тоже выдохнул и выдал:

– Слава Богу, ты жива.

– С чего это мне умирать? – насторожилась я, придерживая дверь. Марик вырвал ее из моих рук и прошел в прихожую, задвигая меня в квартиру.

– Я тебе звонил несколько раз, а ты недоступна.

– Вот оно что, – я, наконец, догадалась, почему сегодня у меня тихий спокойный день, телефон же разрядился, а я забыла об этом. – Я работала. И вообще, откуда такая паника?

Марик тем временем уже прошел в кухню и поставил чайник. Мне стало даже немного обидно: вот я ни к кому так нагло домой не заявляюсь и не распоряжаюсь хозяйством. Если уж так хочется, то лучше бы полы подмел.

– Я думал, может, это из-за Антиквара.

Я только глаза закатила.

– Тебя послушать, так Сева маньяк-убийца.

– Он опасный человек.

– Если тебе станет легче, – высказалась я, – я решила не связываться с ним.

– Правда? – обрадовался Марик и добавил подозрительно. – Он тебя бросил?

Я позволила себе обидеться.

– Почему это он меня должен бросить?

Марик смущенно кашлянул.

– Ну знаешь, как это бывает, поматросил и бросил.

– Это у тебя так бывает, и у таких дур, которые не могут приличного мужика отличить от обычного дамского угодника.

– Да чего ты разошлась? – пошел он на попятный. – Я просто спросил.

– В этом все дело, Боб, – трагично сказала я, – не должно быть никаких просто. Нужно думать, что говоришь, а не говорить все, что думаешь.

– Да ты сама так делаешь, – обиделся он.

– Я другое дело, я же женщина, молю что-то себе языком в сторонке, пока мужики с делами разбираются. Кто меня вообще слушает? То ли дело ты, сильный здоровый мужик. Ты Маркеса читаешь?

– Уже, – порадовал он меня.

– И что скажешь?

Марик задумчиво почесал затылок.

– Любят они потра… Совокупляться. И все, главное, друг с другом, как будто больше не с кем.

Я немного поморгала.

– Ну а концовка тебе как? Пергаменты с предсказанием, цикличность мира их семьи, соотношение начала рода и его конца, трагичность и одиночество каждого из них?

Марик хлопал глазами, глядя на меня.

– Ты точно про ту книгу говоришь? – спросил в итоге, я только глаза закатила.

– Вот что, друг мой, так ты далеко не уедешь. То, что ты «Сто лет одиночества» прочитал, это хорошо, почитай еще критику на Маркеса в целом и на эту книгу частности.

Пока Марик пил чай, задумчиво закусывая его сушками и пялясь перед собой, я выписала ему список того, что можно почитать. Зачем я вообще всем этим занимаюсь, я старалась не задумываться. Хотя сделать из кого-то приличного человека – достойное занятие, разве нет? Правда, непонятно, достойного чего и почему.