Сергей Чугаев - Чемоданы судьбы

Тем временем все еще далеко от Переречинска, хотя уже и не очень далеко, скользил по тихим, успокоившимся после дождя водам великой русской реки катер под названием «Соня». По-прежнему на палубе сидел в шезлонге, лениво обозревая теперь уже темные окрестности и покуривая сигару человек, успевший за этот день сделать многое – и на машине погонять, и на вертолете полетать, и кое-что взорвать. Теперь вот плыл. Все такой же. Только очки-макартуры сунул в нагрудный карман льняного пиджака, да на плечи накинул красную яхтенную куртку. Его спутники молча сидели на корме. Чтобы не мешать боссу.

В темноте объявилась широкая россыпь огней. Кеша сложил ладонь трубочкой, приставил к глазу, словно подзорную трубу, и громко объявил:

– На горизонте появились Чебоксары!

– Это не Чебоксары, – опроверг из рубки капитан.

– Какая разница, – совершенно не смутился Кеша, – чудесный город. Уха стерляжья, пироги с вязигой, осетрина на вертеле. Короче, капитан, правь к пристани.

– Да мы вроде должны без остановки…

– Цыц! Я командую. У ребят сегодня было много работы. Они устали. Надо отдохнуть. Завтра все нагоним. У тебя же, я слышал, движок итальянский?

Капитан, сочтя неразумным дальнейшие пререкания, направил судно к приближавшимся огонькам, которые скоро превратились в фонари на набережной. Фонари, впрочем, Кеше не очень понравились, и он скомандовал капитану швартоваться сбоку от дебаркадера, где потемнее.

– Светиться нам ни к чему, – объяснил он капитану.

Затем Кеша велел своим спутникам построиться на палубе. Что те беспрекословно исполнили.

Кеша прошелся вдоль маленького строя своих бойцов, изображая из себя нечто вроде генерала времен Русско-турецкой войны – слуга царю, отец солдатам.

– Господа, – обратился он к соратникам, подкручивая воображаемый ус, – сегодня вы славно послужили и отменно выполнили задание.

Господа в ответ звонко щелкнули каблуками.

– Тихо-тихо, – осадил их довольный этим мини-спектаклем Кеша, – в благодарность за службу отдаю вам этот чудесный город в полное распоряжение на четыре часа. – И Кеша протянул правофланговому пачку пятитысячных.

Снова в ответ щелкнули каблуки.

– Приказываю ни в чем себе не отказывать. Но – без фанатизма. Да вы и сами знаете. И кстати, захватите с собой капитана и моториста. Пусть расслабятся за компанию..

Уловив момент недоумения у команды, Кеша успокоил:

– Я тут побуду, покараулю. Думаете, не справлюсь?

Бойцы, а вслед за ними и капитан, и вылезший из трюма моторист сообразили быстро сделать вид, что, конечно, так не думают.

– Тогда все вперед! Через четыре часа всем быть на борту. Опоздавшие будут расстреляны как дезертиры.

Бойцы и капитан с мотористом, решив не вникать – пошутил Кеша или говорил серьезно, – попрыгали на пристань. И вскоре две раздолбанные «Лады», ведомые отчаянными представителями среднеазиатских республик, помчали их навстречу приключениям.

Кеша проводил их внимательным взором, плеснул в стакан немного бурбона, пришедшего вечером на смену пиву, и набрал номер на мобильнике. Сказал буквально несколько слов. И через час к пристани подъехал черный внедорожник. Кеша спустился на пристань и пожал вышедшему из машины человеку руку. Затем они вместе достали из внедорожника несколько достаточно крупных предметов. Что это были за предметы, рассмотреть в темноте было нельзя даже с небольшого расстояния. Предметы были подняты на катер, и в завершение процедуры Кеша лично погрузил их в каюту.

Молча и споро сделали они свою работу. Молча и расстались. Внедорожник скрылся в темноте, а Кеша вернулся в свой шезлонг, к своему бурбону.

Еще через три часа на борт поднялась команда, вернувшаяся из увольнения на берег. Вернее, поднялись пятеро. Шестого – моториста, не рассчитавшего своих сил, они принесли. Доклада о каких-либо серьезных происшествиях за время увольнения не последовало. Ну а о несерьезных и говорить не стоило. Кеша милостиво отпустил всех отсыпаться, предупредив, что отваливают в шесть утра и чтоб все были как стеклышко. Сам же поудобнее устроился в шезлонге, добавив для уюта к яхтенной куртке толстый плед, плеснул в стакан еще чуток бурбона и, задрав голову, уставился на россыпи звезд, которые в эту ночь казались ему особенно большими и яркими. От такого зрелища в Кешиной голове стали роиться множественные и интересные, неожиданные, как ему казалось, мысли, но вычленить хотя бы одну из них, чтобы как следует обдумать, Кеше уже было лень. Мысли продолжили беспорядочно бултыхаться в мозгу, а через мгновение все их разогнал вырвавшийся из-под палубы буйный храп его молодцов. Голова Кеши склонилась к плечу, пальцы руки, державшей стакан, разжались, и тот, тихо брякнув о доски палубы, покатился по ней, расплескивая остатки ароматной жидкости. Человек в шезлонге под храп товарищей и легкий плеск волны плавно отошел в мир грез.