Кирилл Кащеев - Взломать графа

– Занятно… – повторил Большой Босс.

Попытка убийства, которую масс-медиа в один голос назвали делом рук иностранных шпионов… и ограбление, о котором масс-медиа не говорит ничего. Связаны они или нет? Если это все – разборки спецслужб, ему там делать нечего. А вот если неудавшееся убийство – и впрямь разборки спецслужб, а ограбление… ограбление мог совершить кто-то из посетителей паба… или работники скорой… или больницы… Телефоны жертв с банковским приложением, уверенность, что Гусляр и его дочь умрут, и никто ничего не узнает… Логин и пароль откуда? Вряд ли бывший шпион хранил их в том же телефоне. Он – нет, а дочь – могла. Он сам сходу назовет пять-шесть способов их разузнать. Хм, если убийство и ограбление – не одно, а два разных дела – можно попробовать! И цену назвать, не стесняясь.

Он уже собирался задать вопрос…

Густая темная тень накрыла экран, утопив во мраке сидящих на кровати отца с дочерью. Створка больничной двери стукнула об край тумбочки, экран дернулся, а мимо него вихрем пронеслось что-то стремительное, яркое, кажется, край юбки.

– Дядя! – сверху донесся молодой женский голос. Говорил голос по-английски. – Меня просто не пустили в дом! Эти мерзавцы говорят, что…

– Что дом опечатан, мисс! «Эти мерзавцы» повторяют вам одно и то же в который раз! – раздался второй голос, мужской и здорово раздраженный. – Дом опечатан, и никто, повторяю, никто в него не войдет! Пока не будет закончено расследование! А что вы здесь, собственно… – голос изменился, стал настороженным.

Босс успел увидеть метнувшуюся через экран руку в рукаве просторной рубашки – судя по болезненной худобе, Аленину… и монитор погас, сменившись обычной заставкой Skype.

Тонкая женская рука призрачной белизной мелькнула сквозь густой, как чернила, мрак, взметнулся край шерстяного одеяла, и девушка в нижней сорочке спрыгнула на выстывший за ночь пол.

– А-аай! – приплясывая от холода, она натянула плотные чулки.– Вставай, Бет, а не то нам зададут! –сдернула одеяло со своей соседки по кровати.

– Бррр! – оставаться в постели после такого уж было невозможно – холодный воздух спальни лизнул голую шею и руки. Зябко обхватив себя за плечи, вторая девушка села на кровати. – Ненавижу газетиров!

– Среди них есть очень симпатичные молодые джентльмены! – усмехнулась ее соседка.

– Нет моих симпатий к тем, из-за кого среди ночи вставать! – буркнула Бет, торопливо одеваясь.

– Ворчи сколько хочешь, только корсет мне потуже затяни, чтоб талия как у мисс Беклбек!

– Бесси, ты – вертихвостка! Как и твоя мисс… – наставительно начала Бет, но тут же осеклась и даже огляделась, словно боясь, что кто-то услышит ее неосторожные слова.

– Уж никак не моя! – шкодливо хихикнула Бесси, за что была немедленно наказана резким рывком за корсетные шнуры. Она сдавленно пискнула, пару мгновений подышала, и взялась шнуровать соседку. – Хорошо, что мы вместе спим. – примирительно сказала она. – У старых моих хозяев в корсете спать приходилось, чтоб вовремя воду для умывания подать.

Бет в ответ лишь кивнула, на ходу затягивая завязки юбок и заправляя шейную косынку, и шагнула к дверям. Коридор на этаже прислуги был погружен в кромешную тьму.

– Надо было вчера хоть огарок попросить.

– Твои молодые симпатичные джентльмены и без того месячный запас свечей пожгли! – хмыкнула Бет.

Перебирая ладонями по стене, обе Элизабет заспешили к лестнице для прислуги. Я выждал немного и двинулся следом, тихо, как и они в своих войлочных туфлях, не производящих досадного для господ шума. Оставалось лишь молиться, чтоб ни одна не вздумала оглянуться – стоит девицам узнать, что я подглядывал за ними в спальне, и меня не спасет даже Господня милость! О, я знал, что поступаю нехорошо и мне придется еще поплатиться за свое недостойное поведение, но… просто не смог удержаться, ведь другого случая у меня не будет! Да и не видел я ничего толком, что было с одной стороны даже утешительно, а с другой – весьма досадно!

Впрочем, пока расплата откладывалась: темнота играла мне на руку – обе горничные были озабочены лишь тем, чтоб не сорваться со ступенек.

– Встали наконец-то, ленивые besovki! – вспыхнул желто-оранжевый лепесток огня, лязгнули домовые ключи и из мрака выступила темная фигура… в приличном для экономки коричневом платье. Девушки присели в реверансах.

Почему мистрис Palashka называла Бесси и Бет – besovki, не понимал никто из домашних. У русского секретаря милорда удалось выяснить, что это слово означает что-то вроде «дьяволицы», но что дьявольского мистрис Palashka нашла в низенькой и конопатой Бесси, или в высокой и худой как жердь Бет, так и осталось тайной.