Ирина Славская - Вернуться в прошлое и умереть

А набор лекарственных трав у нее приличный. На чердаке, как она заготовила, так все и висит. Пахнет мятой и зверобоем. Запахи счастливого детства. Интересно, что пыли в доме нет. И люди ничего из дома не утащили. А поживиться здесь есть чем: сундуки добром набиты под завязку. Даже ведра у колодцев стоят целехонькие. В любой другой хате давно деревенские бы пошуровали, погрели бы руки наворованным добром. Уперли бы все, что не приколочено, а что приколочено, отодрали бы и все равно украли. Значит, запугала их бабка Марья. Боятся ее, даже мертвую. А ну как восстанет из мертвых или отомстит с того света. Мучайся потом всю оставшуюся жизнь…

Дом стоит в лесу, среди вековых сосен. Но недалеко от реки. Красотища! Теперь можно будет с утра купаться ходить. Местные сюда не приходят. Они бабку Марью боялись. Думали, что она ведьма.

А она просто травница хорошая была. Какая же она ведьма, если крещена была по всем правилам, как положено. Пока замуж не вышла, в церковь ходила на воскресные службы. Не пропускала ни одной. И сюда попала по воле судьбы. Так Господь распорядился…

Николай.

Приехала я в город первым поездом. Рань несусветная. Спать охота. Таксисты сначала сумму большую заломили. А потом, когда узнали, куда я еду, вообще отказались везти. Только один вроде мялся. Я подумала, что он цену себе набивает. И решила поторговаться.

– Не поеду, не проси.

– Почему? Согласен же был.

– Не поеду.

– Ладно. Не надо до дома. До деревни довези.

– Нет.

– Почему? Я же оплачу двойной тариф, как ты сказал.

– Нет.

– Тройной.

– Нет.

– Почему?

– Туда, во-первых, ехать далеко и по колдобинам лесным. Машину разбить в два счета можно. Ремонт потом дороже обойдется, а моя ласточка и так на ладан дышит. Еще в лесу, не дай бог, застрянем…

Мужик сказал чистую правду. Его железный конь был почти трупом. Эксплуатировал его хозяин и в хвост и в гриву. Досталось бедняге в жизни работы немерено. Вот машина теперь и сыпалась на ходу. И мужик подумал: а вдруг он в лесу застрянет с этой девицей. А вдруг та тоже ведьма. Она же в доме ведьмы жить собирается неспроста. Значит, тоже колдовать станет. Знает он таких. Внешность ангельская, а внутри черти пляшут краковяк. Ну ее от греха подальше…

– А во-вторых?

– Она ведьма.

– Это юмор такой? Ведьма? Вы серьезно?

– Люди говорят.

– Ну вы, блин, даете! Верите в чушь всякую.

– Чушь не чушь. А народ зря болтать не станет.

На том разговор и закончился. Все как один отказались меня доставить в деревню. Правда, потом один отважился. Был он длинный и худой. С невыразительным лицом. Глазу не за что зацепиться. Да и выражение лица было такое унылое, как будто его прямо сейчас поведут на смертную казнь. И он с этой несправедливостью уже смирился. На мою просьбу он просто молча кивнул, указав на свою машину. И мы поехали. Прямо к дому он меня доставил, хотя я и не просила. Думала, что голый номер просить и объяснять ему что-то.

Надо же, машину свою не пожалел. Знал ведь, что по лесной дороге ехать придется. Довез прямо до дома. Я ему даже дорогу не показывала. Значит, бывал здесь. И не раз. Ехали всю дорогу молча. Вернее, я пыталась сначала с ним разговаривать, а он отмалчивался и только головой кивал. Я замолчала, когда поняла, что нет у него желания мне отвечать и вести со мной светскую беседу. Или он просто немой. И такое бывает. Таксист вещи помог перенести в дом. Кстати, тоже молча. Ну и ладно. Подумаешь! Тоже мне нашелся принц деревенский. Не хочет разговаривать и не надо. Обойдусь…

– Спасибо.

– Не за что, – ответил он мне.

Таксист меня сильно удивил. Значит, он не немой, как я сначала подумала.

– Почему они Марью Михайловну так боятся?

– Суеверные.

– И это в наш двадцать первый век?

– Бывает…

– Она травницей была. Никому зла не делала при жизни. Неужто боятся, что она им после смерти напакостит?

– Может быть.

– Это глупо.

– Мне-то ты что доказываешь?

– А ты почему повез? Машину свою не пожалел.

– Она мою мать с того света вытащила, когда все врачи руки опустили.

– Считаешь, что долг платежом красен?

– Да. Отплатил, как смог и когда смог.

– Спасибо тебе, добрый молодец!

– За что? Ты платишь, я везу.

– За добро твое и за то, что Марью Михайловну добрым словом помянул.

– За это не благодарят. Сказал правду, как есть…

– Понятно. Как звать тебя?

– Тебе зачем?

– Не бойся, я сглаз и порчу не навожу.

– Николай. И не боюсь я. Не верю я во всю эту хрень, – стал он передо мной хорохориться.