Дарья Донцова - Черт из табакерки

– Почему? Тебя не возьмут? Девочка грустно улыбнулась:

– Папа Кире про маму ничего не сказал, а я вроде как его племянница, дочь рано умершей сестры. Кира могла не захотеть связать свою судьбу с мужчиной, в одиночку воспитывающим ребенка.

– Ничего себе. И ты согласилась звать папу дядей?

– Но ведь он так долго ждал этого шанса, – ответила девочка, – так мечтал о богатстве.

Она замолчала, поводила пальцем по столу и добавила:

– Конечно, обидно было, но я поняла, не эгоистка ведь. Честно говоря, думала, может, мне к маме жить уехать. Только там Никита, муж ее, ну как объяснить ему, кто я такая? Вот и выходило: туда нельзя и с папой тоже не останешься… Правда, бабушка у меня очень хорошая, понимаете, она ради папы все сделает, абсолютно все. Любит его очень.

Дашенька внезапно замолчала, а я, честно говоря, не знала, как реагировать на ошеломляющие новости.

– Как вы думаете? – поинтересовался ребенок. – Может, мне теперь все-таки переехать к маме? Никита умер, бояться нечего. Правда, Вика… Интересно, она не прогонит меня? Жаль, далеко живет.

– Вика сейчас у меня, – тихо возразила я.

– Тогда едем, – решительно заявила Даша, – давно хочу ее увидеть.

– А папа что подумает? Как объяснить, куда ты вдруг делась?

– Я занимаюсь художественной гимнастикой, – пояснила Дашенька, – на “Динамо”. Час туда, час назад, да четыре часа тренировка идет, никто не хватится. В одиннадцать вечера папа ждет меня в вестибюле метро, обычно бабушка встречает, но сейчас она в больнице, заболела немного. Довезете меня до станции, и дело с концом.

Секунду я колебалась, не зная, как поступить, потом решительно сказала:

– Поехали!

В метро мы сели рядышком на узкий диванчик, и я невольно вздохнула.

– Вам не хочется меня к себе везти? – тут же отреагировала сверхчувствительная Даша.

– Нет, просто думаю, почему Слава не рассказал Альбине правду про Киру, все равно же известно станет!

Дашенька положила на мою руку узенькую ледяную ладошку.

– Как-то раз мама пришла к нам, а на кухне сидит соседка, Оля Воробьева, за сахаром заглянула. Ну папа возьми и ляпни ей: “Это учительница музыки моей дочери”.

Оле-то все равно, взяла рафинад и ушла, а мама как накинется на папу: “Негодяй, другую завел!”

Дашу сразу выставили в детскую, но скандал приключился такой громкий, что девочка великолепно все услышала, даже не заходя в ванную.

"Так и знай, – вопила Альбина, – я свое счастье никому не отдам! Даже не мечтай о другой бабе! Имей в виду, если что заподозрю, не жить ей, убью, отравлю!” Вот Слава и боялся открыть правду до официальной женитьбы. Альбина могла запросто заявиться к Кире домой и разрушить свадьбу.

– Бракосочетание на 23 августа назначили, – пояснила Даша, – утром распишутся, днем – обед, а вечером они должны улететь на месяц на Сейшельские острова. Бабушка тогда и расскажет все Альбине. Только та уже ничего поделать не сможет. Впрочем, раз мама в тюрьме, папе вообще бояться нечего!

Поезд с грохотом влетел на станцию “Сокол”. “Осторожно, двери закрываются, следующая станция “Войковская”, – пробормотал мужской голос, у машиниста испортился магнитофон, и он сам объявлял остановки.

– Как вас зовут? – неожиданно спросила Даша.

– Виола.

– Красивое имя, – восхитился ребенок и добавил:

– Я люблю этот сыр из баночек.

Я покосилась на нее, не похоже, что Дашенька издевается, скорей всего, на моем пути попалась еще одна любительница плавленого сыра “Виола”.

Перед входом в подъезд я попробовала объяснить Даше:

– Вика не предполагает о твоем существовании. Поэтому сразу, с порога, ничего не говори ей. У бедняжки последние дни сплошные стрессы.

– Зря меня за дуру считаете, – с достоинством заявила Дашенька, – просто познакомиться хочу, скажете, что я… Ну, кто я?

– Моя ученица, занимаюсь с тобой немецким языком.

Подойдя к двери, я увидела, что кнопочка звонка вновь исчезла. Пришлось стучать, потом барабанить ногой, но дверь открывать не спешили. Из недр квартиры доносился мерный гул. Наконец приоткрылась щель, и высунулся Петька.

– Кто там? – бдительно спросил он.

– Сто грамм, – ответила я, – поздно спрашивать, когда дверь распахнул.

Мы втиснулись в прихожую, и я онемела. Кругом лежат груды барахла.

– Что у нас происходит?

– Дядя Ленинид хочет балкон стеклить! – завопил Петька.

Так, понятно. Как у всех бывших советских

Людей, у нас с Томусей полно всякого барахла, которое использовать нельзя и выбросить рука не поднимается. Наш человек, приученный к резким сменам правительства, дефолтам и панически боящийся, что с приходом нового начальства в стране кончится товарное изобилие, рачительно складывает всякий мусор, исходя из принципа: вдруг пригодится. Мы с Томусей не исключение. А где держать всю эту ерунду обитателю “хрущобы”? Ясное дело – на балконе. Поэтому там у нас кошмар, лучше не выглядывать. И вот теперь папенька в хозяйственном пылу взялся за остекление.