Ксения Руднева - Не делай бывшему добра

После контрастного душа стало чуть-чуть полегче, а может, подействовали таблетки. Завтрак из двух яиц и сладкий горячий чай буквально-таки «пролились бальзамом» на бедный мой желудок. Давненько мне не было так плохо. Утешением послужило то, что вошедшие на кухню мужчины, если судить по их виду и откровенно страдальческим физиономиям, чувствовали себя не лучше. «Так им и надо», – злорадно подумала я, все же организация вчерашней попойки лежала на них. Я же страдала исключительно из собственной глупости и доверчивости, а также дурацкой тяги попробовать что-нибудь новое.

В общем, общительностью в то утро никто не отличался. Вялое приветствие друг друга не в счет. Мой организм, получив порцию еды, запротестовал и потребовал минимизировать активность. В общем, я удалилась в самую дальнюю и темную комнату и принялась пережидать похмелье, раскрыв настежь окна и зарывшись под пару одеял и покрывало. Периодически накатывала дрема, позволяя ненадолго отдохнуть от головной боли.

Пару раз меня проверял Ковальский, но, видя страдания любимой женщины, скорбно целовал в лоб и уходил. Выползла из укрытия я уже ближе к вечеру, да и то только на запах съестного.

Оказалось, что пахло на всю квартиру пиццей, которой привезли аж пять коробок на любой вкус. Похоже, стресс и пагубное влияние чужих привычек окончательно меня испортили, и непоколебимое прежде недоверие к подобного рода пище приказало долго жить.

После плотного ужина мы с Максом откланялись, пообещав в случае чего звонить. Уже у себя дома я с тоской кинула взгляд на беговую дорожку и обошла на всякий случай напольные весы по широкой дуге. Спать мы легли рано. А смысл мучиться?

Новый день начался с телефонного звонка, и до мурашек равнодушный голос Седого сообщил, что Павел Анатольевич запустил скорбные новости и договорился с врачом. Сегодня в три мне надлежало, поглаживая живот, явиться в консультацию, а затем с глупой улыбкой – к главному конкуренту Евгеши. После этого оставалось только старательно играть роль и ждать своего единственного зрителя. А еще он напомнил, что все должно быть достоверно, а значит – Максу, пока все не закончится, не место в моей жизни. С Серегой общаться разрешил.

Ведомая любопытством, я включила федеральный канал и принялась ждать новостей. Николай Иванович, надо отдать ему должное, позвонил вовремя. Пара сюжетов про внешнюю политику, и на экране возникло изображение искореженного донельзя автомобиля, так что даже у простого обывателя сомнений не возникало: живых в том ДТП остаться не могло. Далее скорбного вида женщина принялась вещать об аварии и погибших. В конце упомянула про оставшуюся бесхозной собственность погибшего и его вероятных наследниках, выразила соболезнования родным и близким.

Радовало, что меня по телевизору показывать не собирались, и говорили о любовнице «погибшего» обтекаемо, однако посвященным в ситуацию понять, о ком речь, не составляло труда. Надеюсь, родственники Аверина и его жены не сильно всполошатся. Хотелось бы верить, что бывшему любовнику хватит ума их успокоить, не хватало еще воевать с разъяренной родней, возжелавшей на почве всеобъемлющего горя возмездия и справедливости.

Я видела, что Максу все это до жути не нравилось, но он пока молчал. Решив, что такие мужчины на вес золота, быстренько напекла ему оладушек. Да и когда теперь в следующий раз придется завтракать вместе? Басков свою позицию выразил предельно ясно: телефонные разговоры – это тот максимум, что мы сможем себе позволить, дабы ничем не насторожить Аверина. Слишком уж много ресурсов было задействовано, чтобы рисковать.

Пока Ковальский приговаривал оладьи, я чуть было не прослезилась от умиленья, видя с каким аппетитом тот расправляется с моей стряпней. Хотя, если честно признаться, подгорелых экземпляров вышло на порядок больше, чем нормальных.

Расстались мы возле подъезда. Макс усадил меня в «Вольво», а сам в кои-то веки отправился на работу. Большую часть дороги до консультации я боролась со слезами и вспоминала наш разговор.

– Не нравится мне все это, Регинка, – признался Максим и стиснул меня в объятиях.

Сказать было нечего, я лишь согласно вздохнула.

– Может возьмем и свалим отсюда? – продолжил он. – Работать я откуда угодно смогу, был бы компьютер, а ты ко мне пойдешь. Какая тебе разница, что считать: одежду или килобайты?

Я еще раз вздохнула.

– Родители-то тут останутся…