Ксения Руднева - Не делай бывшему добра

Наконец, «предложение века» было придумано и даже обросло деталями, не зря все-таки в паек они включили шоколад – глюкоза моему мозгу всегда шла на пользу.

На ужин нас пригласили спуститься. Пришлось внедряться в лодочки и следовать за слегка порозовевшим парнем, что, придя за арестанткой, увидел ту в не совсем обычной позе мыслительницы.

За столом уже сидел сам Басков в компании слегка напряженных Сереги и Макса. Последних я как следует оглядела, но видимых признаков какого-либо свершившегося насилия не нашла. На душе стало легче. При виде чиновника, который продолжал разыгрывать роль гостеприимного хозяина, я опять начала мандражировать. В его улыбки и показушную лояльность не верилось абсолютно, примерно так же, как в торжественную радость тетечек из ЗАГСа.

– А вот и наша прекрасная Регина, – тепло поприветствовал меня чиновник и указал на стул рядом с собой.

Я послушно села на почетное место и положила салфетку на колени. Сервирован стол был в лучших традициях, что вызвало очередной приступ недоумения. Хозяин застолья любезно наполнил мою тарелку.

Ковальский тем временем безмолвно вопрошал взглядом, все ли со мной в порядке. Я легонько кивнула. Серый жест тоже заметил и выдохнул как будто с облегчением. Павел Анатольевич заливался соловьем: сначала хвалил своего повара, вещал о том, что предпочитает во всем красоту и изящество, потом плавно съехал на комплименты мне, что уже заставило всерьез насторожиться. Цель нашего пребывания в этом доме, а уж тем более странного ужина была совсем не ясна.

Басков балаболил, Ковальский с Серегой изредка вставляли пару слов, я злилась на этот театр абсурда, но прекратить чужую самодеятельность, ясное дело, не могла. Наконец виновник торжества замолчал, промокнул губы салфеткой и велел принести вино. Один из охранников тут же вышел и вскоре вернулся с бутылкой. Интересно, тот повар, которого так щедро хвалил чиновник, кашеварит в переднике поверх униформы охраны? Чем-то это все мне военное положение напоминает.

Пока я хмурила лоб, Басков успел лично разлить красное сухое по бокалам и пуститься в пространные рассуждения о виноделии. На моей памяти, кстати, это был первый раз, когда я видела Серегу, употреблявшего вино. Аккуратный бокал в его лапище смотрелся несуразно. Чтобы не ляпнуть чего лишнего, я ела. Басков, невзирая на словоохотливость, успевал следить за моей тарелкой и подкладывал все новые и новые блюда. Я не возражала, поминая известную фразу о том, что иногда лучше жевать, чем говорить.

Наконец Павел Анатольевич, витиевато выражаясь, подобрался к теме нашей «охоты» за документами и в лучших традициях проныр-журналюг заставил давать комментарии, а потом Максу с Серегой и вовсе пришлось пересказать все наши приключения. Не знаю, вполне возможно, что весь этот театр одного актера раздражал их не меньше, чем меня, но говорили парни вполне спокойно и недовольства никоим образом не выказывали.

«Развлекается за наш счет, козел!» – злобно думала я, разрезая отбивную на мелкие кусочки и кивая в нужных местах. Теперь смысл ужина и сладких речей стал более-менее понятен.

– Это все, конечно, хорошо. Однако, пора бы перейти к тому, зачем мы здесь собрались, – подвел черту хозяин и повернулся ко мне. – С вашими друзьями, Регина Аркадьевна, мы уже все обсудили. Так что остались только вы. И прежде, чем вы начнете говорить, хочу заметить, что отдаю себе отчет в том, что вы в данной ситуации, с одной стороны, лишь жертва обстоятельств, но с другой – едва ли не главное действующее лицо. Так случилось, что близкий вам человек хотел решить за ваш счет свои проблемы и поступил с вами не совсем по совести. И поверьте, лично у меня к нему претензий не меньше, чем у вас. Признаться откровенно, я очень рассчитывал на то, что Евгений Андреевич, зная о ваших проблемах, все же объявится. К сожалению, его трусость оказалась сильнее его к вам привязанности.

Я скривилась: слышать о том, как ошиблась в мужчине, с которым провела почти десяток лет, было неприятно. Как будто очевидная подлость Евгеши прямо указывала на мою житейскую некомпетентность. А я благодаря авторитарному воспитанию мамы привыкла все делать хорошо. Вот такая психологическая травма из детства. Басков тем временем продолжил:

– Однако я не привык спускать все на тормозах, да и, признаться честно, не достиг бы в жизни всего того, что достиг, раздавай я прощение направо и налево. В конце-концов мы не в церкви, верно?. Но вы мне чисто по-человечески симпатичны, – вскинул он руку. – Поэтому я в чем-то готов пойти вам навстречу, – наконец-то закончил свою проникновенную речь Басков и вновь с отеческой теплотой во взоре уставился на меня.